— Это пройдет. Все рано или поздно проходит, любая боль.
— Это не пройдет! — Селена загасила сигарету, вернулась к столу, спросила срывающимся шепотом: — Ты можешь сказать, что будет дальше? Можешь мне погадать?
— Я уже пробовала — ничего не выходит.
— Видений тоже не было?
— Нет, было дурное предчувствие, но в этом нет ничего необычного, твой Данила тоже очень волновался. Он хороший парень, тебе с ним повезло.
— Да, мне с ним повезло, — повторила Селена. — Жаль только, что ему со мной не повезло.
— Не говори так. Он тебя любит и примет тебя любую.
— Откуда ты знаешь? Ты же не можешь читать наши судьбы.
— Для того чтобы это понять, не нужно быть ясновидящей.
* * *
Утро не принесло облегчения. Его женщины разъехались: Элеонора к себе домой, Селена на работу. Данила пытался работать. Не получилось. Кофе казался безвкусным, работа не двигалась, голова была занята одним-единственным. Часам к одиннадцати он не выдержал, позвонил Лемонтию.
— Можешь приехать?
— Уже еду, Оборотень. Сам хотел с тобой поговорить.
Они сидели на кухне, молча пили кофе.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал Данила.
— Я понимаю, — Лемонтий кивнул. — Будем искать эту сволоту?
— Хочу попробовать. Давай еще раз осмотрим то место. При свете дня.
— А я уже вчера кое-что нарыл. — Лемонтий сделал большой глоток, поморщился, сказал с тоской в голосе: — Эх, сейчас бы пивка!
— Что ты нарыл? — Данила в нетерпении подался вперед, налетел колесом коляски на ножку стола. Чашки тихо звякнули.
— Давай для начала на месте осмотримся, а потом я тебе расскажу. Идет? — Оказывается, Лемонтий мог быть немногословным. — Собирайся, Оборотень!
При свете дня заброшенная стройка казалась самой обыкновенной. В городе таких сотни. В нагромождении строительных плит и мусора не было ничего пугающего. Они потратили час на поиски, но почти ничего не нашли. На промерзшей земле — никаких следов, только на «алтаре» — нарисованный чем-то черным спиральный лабиринт. Такой же, как на животе у Селены, только более тщательно и детально прорисованный.
Лемонтий потрогал холодный камень, брезгливо поморщился:
— Что за хрень такая? А, Оборотень? Может, он оккультист какой?
— Надо узнать, что означает этот символ. Сможешь? — спросил Данила.
— Надо — узнаем. В Интернете поищем, у людей поспрашиваем. — Лемонтий пожал плечами. — Это не проблема, я думаю. Меня другое волнует. Куда этот урод дел ее одежду?
— С собой унес?
— Тогда он не оккультист, а фетишист.
— Подонок он в первую очередь.
— Ну, это само собой.
— А что ты хотел мне показать? — спросил Данила, когда осмотр был закончен.
— Вот это. — Лемонтий порылся в кармане пальто, выложил на бетонную плиту плоскую коробочку из черного картона.
— Что это?
— Сразу видно, что ты не куришь. — Лемонтий подтолкнул картонку поближе к Даниле. — Это спички. И непростые спички. Видишь логотип?
Данила взял коробок в руку — на черном фоне алела надпись «Тоска зеленая».
— Это фишка Жертвы — печатать рекламу своего клуба на спичечных коробках, — пояснил Лемонтий. — Вернее, не только его, многие так делают, но не это главное.
— А что?
— Знаешь, где я нашел эту штуку? Вот на этом камешке! — Лемонтий похлопал ладонью по «алтарю». — Делай выводы, Оборотень.
— Думаешь, это он потерял?
— Ну, если не я и не ты, то, скорее всего, он. Наверное, спички выпали, когда он… — Лемонтий неожиданно покраснел. — Но даже не это главное, — добавил после секундного замешательства. — Переверни коробок. Видишь? Это реклама нашей игры. По просьбе Дакера Жертва заказал такую партию к презентации. Отсюда еще один вывод…
— Он был на презентации, — выдохнул Данила.
— Скорее всего.
— Тогда получается, что Селена не случайная жертва. Он мог увидеть ее в клубе, а потом просто выследить. Но почему только теперь? Прошло уже полгода…
— Да, полгода — это срок, но согласись, хоть какая-то зацепка!
— Только что она нам дает, эта зацепка? — Данила повертел коробок в руке. — На презентации была тьма народу. Нам эту тварь не вычислить.
— Ты уже сдаешься, Оборотень?
— Нет, я просто думаю, за что тут можно ухватиться.
— Давай исходить из того, что он был в «Тоске» во время презентации, что у него есть определенные садистские наклонности, что он не курит, но неравнодушен к безделушкам.
Данила скептически усмехнулся.
— Из всего вышеперечисленного я согласен только с первым пунктом. Садистские наклонности точно никто афишировать не станет.
— Ну почему же? Вот, к примеру, Жертва… — Лемонтий осекся, ошалело посмотрел на Данилу. — А ведь Жертва под наш психологический портрет очень даже подходит! Во-первых, он хозяин «Тоски», во-вторых, довольно известная личность в уютном мирке садо-мазо. И вообще, он странный. Ты хоть раз его с девушкой видел?
— Да я его вообще только пару раз видел.
— Знаешь что, Оборотень! — Лемонтий хлопнул ладонью по бетонной плите. — А давай-ка смотаемся к нашему другу-извращенцу, устроим ему допрос с пристрастием!
Допроса с пристрастием не получилось. У Жертвы было железное алиби. Он уже неделю валялся на больничной койке с приступом холецистита.
— Жалко, — с тоской в голосе сказал Лемонтий. — Очень хороший был подозреваемый.
— А почему ты решил, что тот урод не курит и любит безделушки? — спросил Данила.
— Элементарно, Ватсон! Чистая дедукция. Разверни коробок. Видишь — все отрывные спички на месте. Если бы он курил, то хотя бы одной да воспользовался, а так он просто забрал себе коробок. Вот ты не куришь, стал бы ты зариться на всякую мелочь?
— Честно говоря, я на эти спички вообще внимания не обратил.
— Вот именно! А наш урод обратил и даже взял себе на память. И таскал с собой все это время. Спрашивается, зачем некурящему человеку спички?
— Не знаю. Знаю только, что мы так никуда и не продвинулись.
— Не продвинулись?! — возмутился Лемонтий. — Да мы уже много всего нарыли. У нас практически готов психологический портрет.
— Лучше бы у нас был фотографический портрет. — Данила посмотрел на наручные часы. — Ладно, Лемонтий, мне пора Селену с работы забирать.
— Теперь так и будешь встречать — провожать? — спросил друг сочувственно.
— Буду.
— Уважаю. Только это все равно не выход. Пока всякие твари…
