— А если убийство вашего двоюродного брата произошло бы у
вашего дома, вы бы поменяли дом? Или город, в котором живете? — спросил Дронго.
И добавил: — Хотя я понимаю ваши мотивы, но, на мой взгляд, они слишком
категоричны.
— Мы так решили, — твердо сказал Самедов. — Кроме того, я
рассчитываю занять другую должность, и, возможно, через некоторое время у меня
будет правительственная дача. Тогда нам будет легче найти другую собственную
дачу.
— Если вы докажете, что в смерти Парвиза не виноват ваш
старший брат, то тогда сможете рассчитывать на должность председателя
Верховного суда. Вы ведь говорили про эту должность? Наверно, хотите получить
дачу в Загульбе, в правительственном комплексе?
— Хочу, — кивнул Самедов, — и считаю, что вполне достоин ее
получить. Между прочим, я работаю в органах уже двадцать пять лет. Начинал
простым следователем в конце семидесятых. Потом был помощником прокурора. По
всему Азербайджану работал. И уже восемь лет в Верховном суде. Сначала был
членом коллегии по уголовным делам, потом стал заместителем. Я думаю, что
лучшей кандидатуры на должность председателя сегодня просто нет. Сейчас в
газетах склоняют мое нахичеванское происхождение. Все журналисты пишут, что
ответственные должности в республике занимают только выходцы из Нахичевани. А в
России разве не так? Разве не ходят там анекдоты про земляков Путина из
Петербурга? Разве он не перетаскивает их в Москву? Или Клинтон мало назначал
выходцев из своего штата на высокие должности? Или нынешний Буш забыл о своих
друзьях из Техаса? Мир так устроен, и поэтому я думаю, что когда наш
председатель уйдет, я займу его место. Я в этом уверен, если, конечно, мне не
станут мешать и не будут сваливать на моего старшего брата чудовищные обвинения
в убийстве собственного родственника.
— Вы весьма амбициозны, — сказал Дронго.
— Согласен. Любой человек должен быть амбициозен. А вы разве
нет? Почему вы каждый раз пытаетесь доказать, что вы умнее других? Ведь не
только же из-за денег? Я слышал про некоторые ваши дела. Денег, которые вы
заработали, вам могло бы хватить на нормальную безбедную жизнь. Но вы каждый
раз доказываете, какой вы умный, вам нравится быть победителем. И мне нравится
быть победителем. Я этого и не скрываю.
— Бисмарк считал, что человек стоит ровно столько, сколько
он сделал, минус тщеславие, — вспомнил Дронго.
— У меня — плюс, — ответил Самедов. — Я не считаю нужным
скрывать свое тщеславие. И свои амбиции тоже. Как и вы, Дронго.
— Возможно. Только я много раз отказывался от
государственных должностей. Я даже забыл свое имя после развала Советского
Союза. Оно стало ненужным. К чему вспоминать, какими героями мы были в стране,
которой не стало. Значит, мы были плохими героями. С тех пор у меня осталась
только кличка.
— Вы максималист, — усмехнулся Самедов, — могли бы давно
вернуться в Баку, жить как все, занимать хорошую должность. Почему вы мотаетесь
по всему миру? Здесь вам хватило бы работы. Вы бы уже давно возглавляли
следственное управление в МНБ или в МВД, а может, в прокуратуре. Вы же
профессиональный сыщик.
— Я бы не смог работать, — вздохнул Дронго. — Вся беда в
моем дурацком характере. Я слишком свободный человек и не смог бы вынести
самодурства чиновников, не говоря уже о бессовестных политиках, которые
пытались бы мне навязывать свое мнение.
— У вас старомодные взгляды, обычно так говорят
консерваторы, которые не меняются с течением времени. А человек должен
меняться, должен уметь приспосабливаться к окружающей обстановке, иначе ему
трудно выжить. Мир устроен так, что выживает приспособившийся.
— Поэтому я и пытаюсь создать собственный — параллельный
мир, — стоял на своем Дронго. — Я не хочу существовать в вашем. А что касается
изменений… Знаете, господин Самедов, так можно легко оправдать любую подлость,
любое предательство. Когда люди начинают рассуждать подобным образом, я сразу
понимаю, что они пытаются убедить прежде всего самих себя в обоснованности
изменения своих взглядов. Отказ от своего мнения всегда дурно пахнет, так,
кажется, говорил дружище Мюллер у Юлиана Семенова. Я не люблю людей, которые
меняют свои принципы в зависимости от обстоятельств. Понимаю, что таких
большинство. Но мне больше нравятся другие.
Самедов пожал плечами, но в этот момент появился
запыхавшийся Бахрам.
— Вас уже ждут, можете пройти к Анверу-муэллиму.
Глава 14
На соседней даче свет горел во всех комнатах. В просторной
гостиной, где Дронго уже был раньше, их ждал хозяин дома. Он успел переодеться
и встречал их в мягких светлых брюках и темной рубашке. На столе были разложены
сладости. Как только они сели, кухарка внесла чай. Когда она удалилась, Анвер
начал степенную, неторопливую беседу:
— Мне сказали, что вы помогли найти телефонных хулиганов.
Это очень хорошо. Девочка немного успокоится. И Эсмира успокоится, они так
переживали…
— Я пришел к вам поговорить о вчерашнем убийстве, — сообщил
Дронго.
Старший брат нахмурился и посмотрел на младшего.
— Мне непонятно, почему со мной все время говорят об
убийстве, как будто я имею к этому отношение, — нервно заметил он.
— Тебя видели сотрудники ГАИ, когда ты был в моей машине, —
сообщил Рагим. — И они рассказали об этом, и охранники скажут, что не видели,
как ты приезжал на дачу. Мы с тобой неправильно рассчитали, Анвер! Нужно было с
самого начала сообщить, что мы приехали вместе.
— О чем ты говоришь? — повысил голос старший брат. — Мы же с
тобой обо всем договорились! Теперь все будут думать, что я вернулся с тобой
из-за своей жены. Что я боялся оставлять ее одну с семьей своего двоюродного
брата. Ты понимаешь, что говоришь?
— Я все понимаю, — кивнул Рагим, — и ты не нервничай. Никто
тебя не будет ни в чем обвинять. Наш гость поговорил с водовозом, который
привозил для тебя воду. Тот рассказал, что с пяти до шести вечера ты был рядом
с ним. И даже мальчиков позвал.
— При чем тут водовоз, — стукнул кулаком по столу Анвер, —
ты совсем спятил! Мы говорили о том, что никто не должен знать о моем тайном
приезде. Зачем давать людям пищу для ненужных сплетен?
— Ты думаешь, будет лучше, если тебя обвинят в убийстве? Или
ты ничего не понял? Речь идет не о сплетнях, а об обвинении в убийстве! Тебя
посадят в тюрьму, а меня выгонят с работы! Ты этого хочешь?
— Какая тюрьма? — У Анвера в страхе округлились глаза. — Ты
сошел с ума?
— В прокуратуре возьмут показания инспекторов ГАИ и наших
охранников, и тогда ты не сможешь ничего доказать. А если кто-нибудь захочет
меня подставить, то уберут водовоза, этого несчастного Гусейнбалу, чтобы
сделать твое алиби сомнительным. Скажут, что ты сам приказал его убить.
— О чем ты говоришь?
