Бахрам задумался. Потом покачал головой:
— Зачем обманывать? Он редко заходил к Рагиму-муэллиму.
Парвиз не жил на этой даче. Здесь оставался его брат Надир. А Рагим-муэллим,
человек занятой, всегда бывает на работе. И его супруга не любит одна
оставаться на даче. Нет, Парвиз заходил нечасто. Но на прошлой неделе был день
рождения сына Анвера, там все собирались. Был и погибший.
Он вытер лоб тыльной стороной ладони. И тяжело вздохнул.
Было заметно, что ему трудно говорить, постоянно контролируя свои слова.
— Обычно ты возишь Рагима-муэллима на работу? — уточнил
Джафаров. В Баку слово «муэллим» переводилось дословно как «учитель», а в
контексте обычно обозначало «уважаемый».
— Всегда я вожу, — кивнул Бахрам. — Но сегодня с ним
работает дежурная машина. Он мне разрешил к вам приехать на полчаса. Сказал,
чтобы я быстрее возвращался, у него много работы. Еще тело нужно получить в
морге, обмыть его в мечети. Завтра будут похороны. По обычаю, тело на два дня
нельзя оставлять… Кто мог подумать, что все так получится…
По строгим канонам мусульманской и иудейской религий тело
умершего нужно предавать земле до заката солнца. Очевидно, это было связано с
местностью, в которой жили и древние иудеи, и первые мусульмане. В жарком
климате Ближнего Востока и Аравийского полуострова труп разлагался бы со
страшной скоростью и мог вызвать эпидемию. Некоторые каноны обеих религий были
достаточно похожи друг на друга. Например, запрет на использование свинины из
их числа, так как это мясо, в отличие от мяса верблюда или барана, портилось
гораздо быстрее, под палящими лучами солнца его трудно было сохранять.
— Ты — единственный водитель Рагима Самедова? — спросил
Джафаров.
— Да, конечно. Мы с ним работаем уже восемь лет и, даст
Аллах, будем работать еще столько же. Он очень хороший человек.
— Прекрасно. А теперь вспомни, как вчера вы приехали на
дачу. Откуда вы выехали?
— Вчера вечером?
— Нет, вчера днем. Когда вы приезжали на дачу.
— С работы выехали, — нервно затеребил кепку водитель.
— И никуда не заезжали?
— Нет, никуда. Сразу на дачу поехали. Продукты повезли.
Рагим-муэллим послал меня в магазин и дал список, что нужно купить. Я все купил
и в машине сложил.
— И часто твой хозяин днем ездит на дачу доставлять
продукты?
Бахрам подумал и осторожно сказал:
— Не всегда. Обычно я сам вожу продукты. Но в этот день он
решил поехать со мной.
— И больше никого в салоне машины не было? — настаивал
Джафаров.
— Нет! — быстро выкрикнул Бахрам. И сам смутился. А
успокоившись, сказал: — Нет, конечно, нет. Никого больше в машине не было.
— Не нужно кричать, — поморщился Джафаров. — А теперь я тебе
скажу, как все было на самом деле. Сотрудники ГАИ, которые стояли на трассе,
видели, как твоя машина проехала мимо них. И они видели, что в салоне вашего
«Мерседеса» сидят два человека. А когда вы через полчаса поехали обратно, там
уже сидел один человек. Если хочешь, я позову автоинспекторов, и они все
подтвердят. Я понимаю: ты должен выгораживать своего хозяина, поэтому будешь
врать. Но учти, что твой хозяин тоже не всемогущий. Если выяснится, что ты
врешь, мы посадим тебя в тюрьму. Лет на десять или на пятнадцать.
— Что вы такое говорите? — перепугался водитель. — Почему на
десять? Почему на пятнадцать? Что я такое сделал? Я работаю шофером и должен
сидеть за рулем. Почему меня должны посадить?
— Ты врешь следователю, — строго ответил Джафаров, повысив
голос. — Тебя предупредили, а ты все время врешь. Кто еще был в машине? Ты
должен сказать нам!
Водитель тяжело задышал, явно не зная, как ему поступить. С
одной стороны, сам хозяин предупреждал его ничего не рассказывать следователю.
Но с другой — их видели инспекторы ГАИ. Бахрам помнил, как сворачивал мимо них.
И они, конечно, рассказали обо всем следователю. Водитель очень боялся всех
этих прокуроров, полицейских, следователей, судей. Он не понимал, чем они
занимаются, и от этого боялся еще больше. Но рассказать следователю — означало
потерять работу и оставить своих детей голодными.
Он пошатнулся, неожиданно упал на колени и жалобно попросил:
— Ничего не спрашивайте меня! Я не хочу вас обманывать, а
правду сказать не могу. Умоляю вас, ничего меня не спрашивайте! Если хотите
меня посадить, то лучше сразу посадите. Тогда Рагим-муэллим будет заботиться о
моей семье. А если я вам расскажу, меня выгонят с работы. Мне уже много лет, я
больше нигде не найду работу!
— Встань! — сказал Джафаров, выключая магнитофон. Он подошел
к упавшему водителю и схватил его за плечо.
— Встань! — яростно повторил следователь. — И никогда не
стой на коленях! Ни перед кем. Ты слышишь меня? Ни перед кем!
Бахрам, тяжело дыша, поднялся и сел на стул. Джафаров взял
бутылку минеральной воды, налил в стакан.
— Выпей воды и успокойся. И не нужно ничего бояться. Мы
никому не скажем о твоих показаниях. Твой хозяин будет думать, что ты нам
ничего не рассказал. Мне только нужно знать, кто был в машине.
— Не могу, — дрожал всем телом водитель, — честное слово, не
могу! Он меня выгонит! Он меня убьет!
— Я даю тебе слово, что никто не узнает о твоих показаниях,
— настаивал Джафаров. — Только скажи мне, кто это был?
Водитель молчал.
— Это был Анвер Самедов, старший брат твоего хозяина? —
спросил Дронго, пытаясь помочь несчастному водителю.
Тот взглянул на Дронго, перевел взгляд на Джафарова и
опустил голову. Но затем, словно спохватившись, вскочил на ноги:
— Я ничего не знаю! Ничего не говорил! Простите меня, но я
ничего вам не скажу!
— Мы так всем и скажем, — успокоил его Джафаров. — И не
нужно ничего бояться. Иди в соседнюю комнату и успокойся. У меня только один
вопрос: вы возвращались потом с дачи все вместе или только вдвоем с твоим
начальником?
— Вдвоем, — выдохнул Бахрам, — когда ехали обратно, никого в
машине не было.
— Теперь пройди в другую комнату, умойся. И никому не
рассказывай о нашем разговоре, даже дома, — посоветовал Джафаров.
Когда за водителем закрылась дверь, следователь посмотрел на
Дронго:
— Что ты об этом думаешь?
— Там был Анвер Самедов, — убежденно произнес Дронго. — Это
было ясно с самого начала. Его младший брат не стал бы привозить на дачу
чужого, чтобы оставить его наедине со своей супругой. В автомобиле мог быть
только его старший брат.
— Я тоже так думаю. Ты видел, как боялся водитель называть
его имя?
