— Этого не может быть, — растерянно сказала она, — с Рагимом
никто не приезжал. Я посмотрела из окна, когда он садился в машину. Там никого
не было. Только он и его водитель. Неужели вы думаете, что мой муж мог привезти
незнакомого человека, убийцу? И оставить его наедине со своей женой? Неужели вы
сами допускаете такую мысль?
— Человек, которого он привез, необязательно был посторонним,
— возразил Дронго. — Он мог привезти с собой своего старшего брата, который
прошел через калитку на свою дачу, оставаясь незамеченным.
— Но для чего? — не поняла Эсмира. — Он бы мне обязательно
сказал, что приехал с братом. Зачем нужно было прятать Анвера от меня?
— Чтобы создать ему алиби, — пояснил Дронго. — Сам Анвер
Самедов говорит, что проехал вечером через дачный поселок.
— Мы сегодня тоже выезжали через дачный поселок, — вспомнила
Эсмира. — Может, он говорит правду?
— Тогда объясните, кого именно привез ваш муж? Самого
Парвиза? Нет, он был в доме. И никуда не уезжал. Мать и жена могут подтвердить,
что он не ездил в город. Тогда кто приехал с вашим мужем? Это был либо его
старший брат, появление которого на даче днем они хотели скрыть, либо неизвестный,
который ударил Парвиза по голове, а затем, воспользовавшись ночной темнотой и
общей суматохой, скрылся с дачи. Такое возможно?
— Нет, — решительно отвергла она эту версию. — Мой муж
никогда в жизни не стал бы привозить неизвестного убийцу, оставляя его на даче
рядом со мной. Не забывайте, что на соседней даче оставалась жена Анвера с
маленькими детьми и кухаркой. Нет-нет, в машине не могло быть постороннего! В
этом я убеждена.
— Тогда это был Анвер, старший брат вашего мужа, — невесело
подвел итог Дронго. — Остается только узнать, почему он скрывает этот факт.
Глава 9
Он терпеливо ждал, пока она размышляла. Было очевидно, что
услышанная новость неприятно поразила его гостью. Она молчала долго, минуты две
или три. Затем тряхнула головой, словно отгоняя ненужные подозрения:
— Я не думала, что такое может случиться. Иногда мне
кажется, что наше общество должно развиваться еще много лет, чтобы женщина
почувствовала себя нормальным человеком.
Он молчал, давая ей возможность высказаться.
— Мы все — еще глубоко патриархальное общество, в котором
мужчинам дозволено все, что угодно. Они могут иметь любовниц, интриги на
стороне, встречаться с кем угодно — все это не осуждается обществом. А как
только женщина смеет даже подумать о подобном, она сразу становится
отверженной. Вам не кажется это несправедливым?
— Если думать о подобных вещах, то следует признать, что в
нашем обществе девяносто девять процентов женщин находятся в подобном
положении, — признал он. — У нас не признают равноправия мужчин и женщин и еще
долго не будут признавать.
— Нас выдают замуж в девятнадцать или в двадцать лет, при
этом все вопросы решают родители. Конечно, сейчас не Средние века, и мы можем
видеться со своими будущими женихами, иногда нас даже спрашивают, нравятся они
нам или нет. Хотя молодой девочке нравится любой взрослый мужчина, с которым ее
познакомят.
Она отвернулась в сторону, чтобы скрыть свое волнение. Затем
продолжала:
— Мы выходим замуж, рожаем детей и становимся рабынями своих
мужей. Ни одна из нас не может даже подумать о другом мужчине, не может даже
представить себе нечто подобное. А любая женщина, которая считает иначе, сразу
превращается в изгоя. Ее не принимают в обществе, если, конечно, она не
встречается тайком, что, в общем, не осуждается. Главное — соблюдение внешних
приличий, а все остальное безразлично. А вот мужчинам дозволено все. Они могут
иметь даже детей от других женщин, даже параллельные семьи. Мы общество ханжей
и лицемеров.
— Не знаю, что мне сказать, — признался Дронго, — с одной
стороны, я вас понимаю. Конечно, мы далеки от европейского и тем более
американского равноправия полов. С другой стороны, свобода человека зависит от
состояния его души.
— Не всегда, — возразила она, — иногда вы кажетесь мне не
совсем умным человеком, господин Дронго.
— Вы имеете в виду в отношениях с вами?
— И со мной тоже. Я должна сама назначать вам место и время
встречи, да?
— Я уже говорил, что отношу себя к категории сомневающихся.
Или, если вам больше нравится, я человек трусливый. Только боюсь я не за свою
репутацию, а за вашу. Я думал, что вы меня понимаете. А ваш спич по поводу
равноправия я отношу к тайному появлению Анвера Самедова на вашей даче.
— До меня доходили разные слухи, — призналась Эсмира. —
Честно говоря, я в них не верила. Он слишком правильный, слишком жадный,
слишком мелочный человек, чтобы нравиться женщинам. У моего мужа тоже есть
некоторые черты от старшего брата, но он старается их вытравить. А у старшего
они приняли гипертрофированный характер.
— Жена ему изменяла? — спросил Дронго.
— Не знаю, действительно не знаю. На такие темы мы не
говорили, как вы сами понимаете. Хотя я с ней достаточно близка. Она все время
жалуется на невнимательность мужа, его равнодушие, безразличие. Хотите, я скажу
вам еще об одной тайне наших женщин, о которой никто и никогда вам не говорил?
Он выжидательно посмотрел на нее.
— Наши мужья настолько заняты добыванием денег, настолько
устают на работе, что к вечеру полностью выдыхаются. Я говорила об этом с
некоторыми своими подругами. Многие женщины даже забыли, что такое оргазм.
Считается неприличным получать его, находясь с мужем в постели. Да и мужья наши
решаются «на подвиги» один раз в месяц, или даже в два месяца. После сорока
кровь им будоражат только дешевые девочки, которых можно найти за десять
«ширванов».
Так называлась местная валюта. Вернее, одна десятитысячная
бумажка, приравненная к двум долларам.
— Мне кажется, вы намеренно утрируете, — попытался возразить
Дронго, — и обижаете местных мужчин.
— Какие мужчины? — всерьез разозлилась Эсмира. — Где вы их
видели? Они думают только о своих карманах и животах. Многие десятилетиями не
держали в руках книг. Они не ходят на концерты, на выставки. Настоящие мужчины
гибли на войне, а эти, которые здесь ходят, — только мешки с деньгами. Хорошо
еще, что в Баку закрыли казино, иначе наши мужчины проиграли бы все, что только
можно. Некоторые увлеклись наркотиками, разве вы всего этого не знаете? Я,
конечно, говорю о нескольких процентах богатых людей. А остальные озабочены
проблемами своих семей, думают о том, как прокормить детей, и меньше всего
думают о своих сексуальных проблемах. У нас больное общество. Это я вам как
психиатр говорю.
— Вы абсолютный пессимист, — возразил Дронго. — А откуда же
тогда берутся такие, как убитый Парвиз Самедов? Он, кажется, умел радоваться
жизни, встречался со многими женщинами.
