— А где ваша дочь?
— Вы думаете, что это она убила моего двоюродного брата? —
недобро усмехнулся Самедов.
— Нет конечно. Я имел в виду, что нужно позаботиться и о ее
спокойствии, когда она узнает о случившемся.
— Мы сказали, чтобы она осталась в городе. С ней ночует ее
бабушка, мать Эсмиры, — пояснил Самедов. — Надеюсь, что никто не сообщит нашей
девочке об убийстве. Я попросил, чтобы не было никаких сообщений в газетах или
на телевидении. Мой двоюродный брат хотел искупаться, подошел к бассейну,
оступился, упал, ударился и умер. Вот, собственно, и все, что сообщат
журналистам. Если они, конечно, узнают.
— «Упал, потерял сознание, очнулся — гипс», — вспомнил
Дронго. — Так, кажется, говорил Никулин в «Бриллиантовой руке»?
Самедов побледнел от возмущения.
— У нас здесь не комедия! — отрывисто бросил он. — Я обязан
думать о репутации нашей семьи! Или вы считаете иначе?
— Почти так же. Только что делать с раной на голове? —
показал Дронго на убитого. — Насколько я разбираюсь в подобных вопросах,
получить такую травму невозможно, даже поскользнувшись.
— Именно поэтому мы будем искать человека, который помог
моему двоюродному брату поскользнуться, — холодно заметил Самедов. — Если вы
хотите помочь, мы можем обговорить все условия… Если нет, то можете уезжать.
Надеюсь, что вы порядочный человек и понимаете, как нам важно, чтобы о
случившемся никто не узнал. Поэтому вы должны решить прямо сейчас: либо вы
остаетесь и помогаете нам найти убийцу, либо сразу уезжаете и забываете обо
всем, что здесь увидели.
— Я остаюсь, — сразу ответил Дронго. — И не нужно
обговаривать со мной «все условия». Я остаюсь, чтобы помочь вам и вашей
супруге. Даже не зная всего, что здесь произошло, я почти уверен, что ваша жена
не могла совершить подобного убийства.
— Я тоже в этом уверен, — сказал Самедов, метнув в сторону
Дронго мрачный взгляд, — надеюсь, что вы сможете нам помочь.
Он повернулся и отошел к прокурору города, стоявшему с
отсутствующим видом.
— Его пригласила Эсмира? — спросил прокурор города
недовольным голосом.
— Да, — тихо ответил Самедов, — она в последнее время стала
совсем неуправляемой. Не знаешь, что выкинет в следующую минуту. Но я сам ей
посоветовал найти специалиста, чтобы проверить телефоны. Думал, она успокоится.
Обычно незнакомым людям верят больше, чем своим. А она нашла этого типа, теперь
придется его терпеть.
— Ничего страшного, — успокоил своего друга прокурор города,
— пусть ищет настоящего убийцу. Если найдет, нам будет лучше. Не найдет, тоже
ничего страшного. Скажем, что Парвиз сам упал и ударился.
— Его убили, — возразил Самедов, — и мы оба знаем, что его
убили. Только я должен знать, кто это сделал.
— Ты думаешь, что его ударила Эсмира?
— Не думаю. Но она его очень не любила. Всегда, когда он
появлялся у нас на даче, она начинала нервничать.
— Моя жена терпеть не может всех моих коллег, — прохрипел
прокурор, — но это не значит, что она должна убивать каждого из них.
— Я не сказал, что его убила Эсмира, — отрезал Самедов, — но
я хочу знать, что произошло в моем доме. И почему его нашли убитым в моем
бассейне. Ты думаешь, что президенту не расскажут обо всем, что здесь
случилось?
— Обязательно расскажут, — кивнул прокурор. — Но если мы
найдем убийцу, все будет нормально. Тебе даже выразят соболезнование по поводу
смерти брата. Успокойся, и давай договоримся: скрыть убийство Парвиза мы все
равно не сможем — кто-нибудь из моих людей обязательно проговорится. Или
кто-нибудь из полицейских. Все равно прокурор республики обо всем узнает завтра
утром. Он уже знает, что здесь произошло убийство, и поэтому прислал лучшего
следователя по особо важным делам — самого Мирзу Джафарова. Между прочим,
Джафаров обычно занимается крупными поставщиками наркотиков, а его прислали
расследовать обычное бытовое убийство. Поэтому ты не нервничай и послушай меня…
Прокурор города оглянулся на криминалистов, стоявших у тела
погибшего. Он заметил, как подошел к ним Дронго, как наклонился над убитым и о
чем-то спрашивал Джафарова.
— Завтра утром Джафаров доложит обо всем генеральному
прокурору, — продолжал Султанов, — а уже через полчаса наш генеральный поедет
докладывать о твоем проколе в президентский аппарат. Скрыть все равно не
удастся. И не нужно говорить никому, что твой двоюродный брат сам упал и
ударился. Иначе нам вообще не поверят. Криминалисты и патологоанатомы установят,
что его ударили и только после этого столкнули в воду. Будет гораздо лучше,
если мы найдем преступника, который окажется сторонником оппозиции. Ты меня
понимаешь?
— Нет, не понимаю. При чем тут оппозиция и мой двоюродный
брат? Парвиз был неплохим тележурналистом, но он никогда не лез в политику. Ты
ведь сам знаешь, что он занимался разными развлекательными шоу, писал комедии,
а политика его не интересовала.
— Ты ничего не понимаешь, — разозлился прокурор города. —
Это тебя хотели убить в твоем доме. И тебя ждал убийца у бассейна. Но,
перепутав с твоим братом, нанесли ему удар и утопили в бассейне. Теперь ты меня
понимаешь? Это была провокация против правящего режима и против тебя лично как
одного из самых верных защитников нынешнего режима. Ты — пострадавший за
правительство, у тебя погиб двоюродный брат. Тебя сделают не только
председателем Верховного суда, но, если повезет, даже Конституционного. Ты не
понимаешь, какие дополнительные очки ты сможешь получить, если все повернешь в
свою сторону?
— Понятно. — Самедову не понравился предельный цинизм друга,
но он понял, какие дивиденды можно извлечь из убийства брата, которого он также
не особенно любил и уважал. — Но убийца не мог нас перепутать, — настаивал он,
— мы с Парвизом никогда не были похожи друг на друга.
— В темноте убийца мог вас не различить, — сразу нашелся
прокурор, — не нужно усложнять свое и без того сложное положение. Мы сделаем
так, что все будет правильно. Я попрошу криминалистов немного изменить время
предполагаемого убийства.
— Но я хочу знать, кто это сделал, — продолжал отстаивать
последние позиции Рагим Самедов.
— Для этого у тебя есть этот придурок-эксперт, — показал
Султанов на Дронго. — Говорят, он самый лучший, так пусть и поработает на нас.
Пусть поищет, а мы посмотрим, как он найдет убийцу. Заодно и узнаем, кто это
мог быть. Я дам санкцию на арест ваших охранников, мы проверим всех их друзей,
знакомых и родственников. Среди них мы обязательно найдем кого-нибудь,
связанного с оппозицией. И сразу сообщим обо всем в газеты.
— А если журналисты не поверят?
— Ты знаешь, какие сейчас журналисты? Заплатим им по
пятьдесят долларов — поверят. Еще и сделают так, чтобы остальные поверили. Это
как раз не проблема, мы ее быстро решим.
