— А ты видел коробку из-под конфет?
— Нет, только фотографии.
Тогда Толик рассказал напарнику о своем разговоре с
продавщицей Машей. Возбужденные, они принялись звонить шефу с просьбой о
помощи. Конечно, и у них самих были связи в правоохранительных органах. Однако
у них были связи, а у шефа — СВЯЗИ. Наконец, после долгих переговоров им
удалось связаться с экспертом-криминалистом. Тот заявил, что на роковой коробке
никогда ничего не было наклеено. Никаких стикеров — исключено.
— Ты понимаешь, что это значит? — воскликнул
Толик. — Это значит, что отравлены не те конфеты, которые Дина Азарова
купила в магазине возле своего дома!
Некоторое время напарники молча смотрели друг на друга.
Потом Денис мрачно спросил:
— Выходит, было две коробки конфет?
— Выходит, две.
— Кто же тогда купил вторую? И где она?
Утро следующего дня началось для них с утомительных поисков.
В первую очередь следовало выяснить, какие вообще московские магазины торгуют
конфетами «Ночная жара». Напарникам казалось, что это будет несложно сделать.
Конфеты стоили бешеных денег, и не всякая торговая точка готова была взять их
на реализацию. Однако все оказалось иначе. Магазинов, даже в том районе, где
жила Дина Азарова, оказалось достаточно много. Денис решил, что станет
расширять круг поисков, начиная от дома Дины, а Толик — от офиса Игоря
Бубенцова.
Толик попал в цель с первого захода. В кондитерском отделе
огромного магазина, где могла остаться незамеченной сотня любителей сладкого,
полная продавщица с ласковыми голубыми глазами сообщила опешившему сыщику:
— Четвертого поздно вечером «Ночную жару» купила Дина
Азарова. Мы с ней вместе учились в школе, но она меня не узнала. Я очень
располнела за последние годы, — застенчиво добавила она.
Снова Дина Азарова! Напарники вынуждены были устроить
срочное совещание. Получалось, что Дина зачем-то купила две коробки конфет,
причем в разных местах.
— Может, она отравила две коробки, чтобы одну послать
Бубенцову, а вторую — его жене?
— Тогда где вторая коробка? Никто не знал, что их две,
и вторую просто не искали.
— Может быть, она лежит в спальне Натальи Бубенцовой, и
та собирается сегодня перед сном полакомиться парой-другой конфеток?
Денис бросился к ближайшему телефону. Разумеется, он был
знаком с женой своего друга и поэтому сразу взял быка за рога.
— «Ночная жара»? — переспросила испуганная
Наталья. — Нет, мне никто не присылал эти конфеты. По крайней мере, в этом
году.
— Что значит — в этом году? — немедленно ухватился
за ее последние слова Денис.
То, что он цеплялся к мелочам, ненавидели все без исключения
женщины, зато безумно любил его шеф.
— Благодаря этим конфетам мы с Игорем познакомились.
Это такая романтическая история… Я не стану сейчас ее тебе рассказывать. Просто
поверь, что это невероятно трогательно. — Наталья несколько раз тихонько
всхлипнула. — И вот уже десять лет в день нашей свадьбы Игорь покупает мне
эти конфеты. Я люблю поспать, знаешь ли. Игорь обычно шел утром на службу и
всегда присылал коробку с курьером.
— А вы поженились случайно не пятого августа? — с
подозрением спросил Денис.
В животе у него стало холодно, и так бывало всегда, когда он
находил какую-то зацепку в деле.
— Пятого, — мрачно ответила Наталья. — Ты
думаешь… Думаешь… Она специально отравилась этими конфетами в годовщину нашей
свадьбы?! Чтобы навсегда испортить этот день?
Однако Денис думал совсем о другом. Некоторое время спустя
партнеры деловито поднялись в офис Игоря Бубенцова. Постучав в дверь, они
услышали приглашение и вошли. Толик увидел высокого светловолосого мужчину с
печатью усталости на лице. Он стоял возле окна, в кресле напротив стола сидела
рыжеволосая девушка лет двадцати двух и писала под диктовку. Увидев вошедших
мужчин, она выпрямилась и опустила глаза.
— Игорь, — с порога начал Денис, — почему в
этом году ты не послал жене коробку «Ночной жары»?
— Я… А что?
Бубенцов схватил себя за галстук и потянул его вниз, дернув
головой, как будто изо всех сил хотел высвободиться.
— Ты в курсе, что Дина отравилась именно этими
конфетами?
— Это она мне так отомстила, — на щеках Бубенцова
выступил лихорадочный румянец. Глаза его перебегали с Дениса на Толика и
обратно.
— Но почему ты не послал Наталье конфеты? — Денис
спрашивал напористо, глядел прямо в глаза, и не ответить ему было невозможно.
— Ты же знаешь, я надеялся помириться с ней. А эти
подарки в последнее время превратились в проформу. Из-за Дины. Жена ведь все
знала. В этот раз я купил ей кольцо, хотел подарить его сам, вечером. Поэтому
когда увидел конфеты, которые Лида приготовила, как обычно…
— Третья коробка! — воскликнули Толик и Денис
одновременно и посмотрели друг на друга дикими глазами.
— Шеф! — вдруг раздался робкий голос
секретарши. — Я не приносила никаких конфет!
Все уставились на нее. Лида сидела очень прямо, положив
блокнот на сдвинутые колени. Брови ее были нахмурены, а губы сжаты. Рыжие
кудряшки разлетались вокруг головы.
Бубенцов почему-то страшно разволновался. Он смотрел на свою
секретаршу с испугом и дышал так бурно, что грудь ходила ходуном.
— Но у меня на столе, когда я пришел в офис, лежала
коробка «Ночной жары», — воскликнул он. — Я думал, ты купила ее
заранее.
— Я не покупала, — возразила Лида.
— Стоп-стоп! — Денис вытянул вперед руку. — Я
правильно понял, что утром пятого августа на этом столе лежала коробка конфет,
которую никто из вас не приносил? Лида думала, что их купил ты, а ты, соответственно,
полагал, что их купила Лида.
Оба растерянно кивнули.
— Вопрос номер два — где теперь эта коробка? Игорь, я к
тебе обращаюсь.
Бубенцов несколько раз моргнул, пожевал губами и ответил:
— Я… Я отдал ее Лиде.
— Лида! — повернулся к ней Денис. — Где
конфеты?
— Я их съела, — еле слышно сказала Лида, судорожно
сжимая в руке блокнот. На ее глазах выступили слезы, с лица сбежала краска.
Девушка тряхнула рыжими кудрями и сжала губы.
— Лида! — прикрикнул Бубенцов. — Чего ты так
боишься?
— Я не боюсь, с чего вы взяли? — замороженным
голосом спросила секретарша.
— Я же вижу тебя насквозь. Ты ведешь себя точно так же,
когда потеряла страницу моего финансового отчета.
Три пары глаз смотрели на Лиду в упор. И тут она зарыдала.
Сквозь всхлипывания было слышно, как она приговаривала:
— Это я виновата! Я отравила ее!
