– Какой ужас! – сказала она с чувством. – В какой стране мы
живем? Каждый день кого-то убивают. Уже стали убивать министров и
вице-премьеров! И притом безнаказанно.
– Мы занимаемся расследованием, – робко возразил Потапов.
– Видим, как вы занимаетесь! – ядовито отчеканила Вероника
Андреевна. – Осталось только, чтобы нас насиловали и убивали в собственных
домах. Нас уже грабят и расстреливают даже в охраняемых поселках.
– Какой ужас, Вероника Андреевна, – простонала Нелли.
– Я тебя понимаю, – с чувством произнесла вдова Глушкова. –
Завтра у нас похороны. Я приехала на дачу, чтобы еще раз просмотреть бумаги
Федора Григорьевича, и услышала такую страшную весть. Я все бросила, чтобы тебя
увидеть.
– Вы одна разбираете бумаги мужа? – вмешался Дронго.
– Нет. Приехал и его заместитель, и его секретарь Зоя
Павловна. Она так переживает случившееся, даже говорить не может. Алла и Олег
тоже здесь. Они хотели посмотреть бумаги своего отца, и я не смогла им
отказать.
– А я ничего не знала о делах Миши, – призналась,
всхлипывая, Нелли Лопатина.
– Вы закончили свои вопросы?
Земсков нервничал, ему не хотелось оставаться в комнате, где
сидели две вдовы. Генералу хотелось как можно быстрее выйти на свежий воздух.
Ему казалось, что оба преступления в Жуковке – это вызов лично ему. И ему
хотелось действовать. Но Дронго упрямо сидел на стуле.
– У меня последние три вопроса, – сказал он.
Нелли Лопатина перестала плакать и удивленно взглянула на
него. Похоже, ее насторожило упрямство эксперта. Вероника Андреевна подняла
брови, но возражать не стала. Потапов, сидевший с краю с безнадежным видом,
отмахнулся. Он еще раз подумал, что завтра напишет рапорт об отставке. Убийство
Лопатина ему не простят, даже если произойдет невероятное и он найдет убийцу.
– Вчера вы говорили о монете, которую ваш муж подарил
академику Глушкову на юбилей. Откуда вам было известно, что она очень ценная?
Об этом сказал ваш супруг?
Вероника Андреевна перевела удивленный взгляд на подругу.
– Какая монета? – спросила она, недоумевая. – При чем тут
монеты Федора Григорьевича?
– Мы говорили о подарке, который Миша сделал на юбилей
Федору Григорьевичу в день его юбилея, – пояснила Нелли, вытирая слезы. – А о
монете мне сказал Миша. Он подчеркнул, что она очень древняя и дорогая.
Надеялся, что подарок понравится Федору Григорьевичу. Хотя Глушков потом звонил
и говорил, что не может принять такой дорогой подарок. Но Миша настоял.
– Вы об этом знали? – поинтересовался Дронго у Вероники
Андреевны.
– Впервые слышу, – призналась она, с удивлением взглянув на
хозяйку дома, – но не вижу в этом ничего странного. Нравственные принципы
Федора Григорьевича были всем известны. А монету я не помню. Вероятно, была
такая, но вспомнить не могу.
– С кем больше дружил ваш супруг? – задал Дронго второй
вопрос. – Кто чаще у вас бывал – Глушков-старший или его сын Олег?
Вероника Андреевна озабоченно посмотрела на Нелли и покачала
головой:
– Тебе нужно быть осторожнее в своих высказываниях. Эти
волкодавы запутают тебя и еще выставят виновной.
– Я дружу с Вероникой Андреевной, – чеканила Нелли, – а мой
супруг очень хорошо относился к ее покойному мужу и к его семье.
– Но с Олегом вы семейно встречались?
Нелли бросила настороженный взгляд на свою гостью и опустила
голову.
– Иногда, – сказала она, – кажется, встречались.
– Последний вопрос. – Дронго видел, как нервничают все
участники разговора. И женщины, и мужчины. Все напряженно ждали вопроса, словно
он мог решить нечто очень важное. – Ваш муж встречался с детьми от первого
брака?
– Что? – изумилась Нелли Лопатина, ожидавшая любого вопроса,
но не этого.
– При чем тут дети от первого брака? – вспыхнула Вероника
Андреевна. – Вы хотите сделать ей больно своими бестактными вопросами?
– Уходим, – поднялся Земсков. – Я больше не хочу присутствовать
при этом спектакле.
– Вы не ответили на мой вопрос. – Дронго продолжал сидеть,
глядя в глаза вдове погибшего.
– Он… они… он… – Она растерянно посмотрела на Веронику
Андреевну, словно ища у нее поддержки.
– Конечно, встречался, – пришла ей на помощь более опытная
Вероника Андреевна. – И было бы странно, если бы отец не хотел видеть своих
детей. А ваши попытки как-то опорочить доброе имя Михаила Николаевича…
– Встречался или нет? – невежливо прервал монолог Вероники
Андреевны Дронго, по-прежнему глядя в глаза Нелли Лопатиной. – Они здесь
бывали?
– Он встречался с ними в Москве! – зло крикнула она. – Что
вам от меня нужно? Бывали ли они здесь… Какое это имеет отношение к его смерти?
– Спасибо, – кивнул Дронго, поднимаясь со стула. – У меня
больше нет вопросов.
– Уходите! – неожиданно закричала Лопатина. – И никогда
больше здесь не появляйтесь!
Дронго, а следом за ним и Потапов с Земсковым направились к
выходу.
– Довели женщину до слез, – укоризненно сказал генерал
Земсков. – Вы действительно садист. У нее мужа убили, можно сказать, на глазах,
а вы лезете к ней с вопросами о его первой семье. Некрасиво, Дронго.
– «Можно сказать», – повторил Дронго слова генерала.
– Что? – спросил Земсков. – Опять не нравится? Думаете, она
сама убила мужа? Спустилась вниз и застрелила? И Глушкова тоже? Или
договорилась с Вероникой Андреевной, и они на пару убили своих мужей? Фантазия
у вас буйная, только от этого никому не легче.
Земсков кивнул Потапову, и они двинулись дальше.
– Мне осталось задать лишь вопрос бывшей секретарше Федора
Григорьевича, и тогда я смогу сказать, как были совершены оба преступления, –
неожиданно заявил Дронго, глядя на спины уходящих.
Генералы остановились, переглянулись и повернулись к Дронго.
– Что вы сказали? – У Потапова дрогнул голос.
– Я знаю, как были совершены оба преступления, – ответил
Дронго. – Мне остается только уточнить один факт у Зои Павловны, и вы можете
собрать людей, чтобы я рассказал, что здесь произошло.
– Опять ваши сказки… – недовольно поморщился Земсков. – Вы
хоть понимаете, какую ответственность на себя берете? Довели женщин до слез,
издеваетесь над людьми. Я думаю, вам лучше покинуть территорию поселка.
– Соберите всех в одном месте, – настойчиво повторил Дронго.
– И я расскажу вам, как были совершены оба преступления. Соберите, – снова
повторил он.
