– Конечно, любил. Только я думаю, что это не было его
недостатком. Хотя в отношениях с Вероникой он мог бы быть более осмотрительным.
– Он мог обратить внимание на вашу школьную подругу?
– Наверное, она ему нравилась, – чуть подумав, ответила
Алла, – но между ними ничего не было. Нужно знать мою подругу. Она слишком
порядочный человек, чтобы дать повод к ухаживаниям женатому мужчине. Хотя,
думаю, отец ей нравился. Даже очень нравился. Но между ними ничего не могло
быть.
– Спасибо. У меня больше нет к вам вопросов.
– Зато у меня есть к вам вопрос. Зачем вам это нужно? Я ведь
чувствую по вашим вопросам, что вы хотите представить убийство отца как обычное
бытовое преступление. Украденные монеты. Его возможная связь с Алиной. Все это
ненужные вопросы. Его убили по приказу кого-то из высокопоставленных
чиновников, которые его ненавидели. А вы пытаетесь придумать что-то другое.
– Я только ищу истину, – возразил Дронго, – и мне важно
знать все обстоятельства, чтобы понять, как и почему произошло убийство вашего
отца. До свидания.
Выходя из квартиры, он увидел на лестничной клетке Потапова.
Тот мрачно взглянул на Дронго и негромко сказал:
– В клубе нумизматов нам дали список монет, которые,
возможно, были у Глушкова. По оценкам экспертов, пропавшие альбомы стоят около
полумиллиона долларов. Там были уникальные экземпляры.
Глава 7
Они спускались по лестнице, когда увидели поднимающегося им
навстречу мужчину. Дронго подумал, что уже где-то видел этого человека.
Коренастый, среднего роста, с намечающейся лысиной, карие глаза, немного
длинноватый нос, большая родинка на щеке. Потапов протянул ему руку:
– Добрый день, Михаил Николаевич.
Тот в ответ пожал руку генералу Потапову как старому
знакомому, и Дронго понял, что перед ним – руководитель таможенного ведомства,
Лопатин.
– Это наш эксперт-аналитик Дронго, – представил своего
напарника Потапов.
Лопатин протянул руку. Рукопожатие было коротким и
энергичным.
– Я о вас слышал, – сказал главный таможенник, – говорят, вы
лучший эксперт по расследованиям запутанных преступлений.
– Слухи, как всегда, преувеличены, – возразил Дронго.
– Такое несчастье, – пробормотал Лопатин, – ему бы еще жить
да жить. Он был смелым, порядочным, сильным человеком.
– Да, – мрачно согласился Потапов, – теперь все занимаются
поисками убийцы. И ФСБ, и прокуратура, и наше ведомство.
– Вы подключили к расследованию вашего эксперта, – понял
Лопатин.
– Да, пытаемся найти преступника, – признался Потапов, – но
пока никаких результатов.
– Извините меня, Михаил Николаевич, – неожиданно сказал
Дронго, – вы позавчера заходили к Глушкову?
– Вы меня допрашиваете прямо на лестнице? – с иронией
осведомился Лопатин.
– Нет, конечно. Но камера наблюдения, установленная службой
охраны, зафиксировала ваше появление рядом с дачей.
– Я гулял, – пожал плечами Лопатин. – Кстати, вы можете
поговорить с моей супругой. В тот вечер мы гуляли вместе. Сначала я был один,
потом зашел за ней, и мы вместе прогуливались по дорожкам поселка. Иногда это
помогает восстановить равновесие после тяжелого дня.
Дронго видел, как нахмурился Потапов. Допрашивать
руководителя такого ранга на лестнице было, с его точки зрения, недопустимым
нарушением субординации.
– Согласен, – сказал Дронго, игнорируя возмущенный взгляд
Потапова. – А вы хорошо знали Федора Григорьевича?
– Конечно, хорошо, – удивился Лопатин, – когда он был
вице-премьером, я стал заместителем руководителя Таможенного комитета, а потом
он рекомендовал меня на должность руководителя. Об этом все знают…
– Извините нас, Михаил Николаевич, – вмешался Потапов, – не
будем вас задерживать.
– Ничего, – нахмурился Лопатин, – я все понимаю. Такая
нелепая смерть.
Попрощавшись, он пошел вверх по лестнице.
– Вы с ума сошли?! – обрушился на Дронго Потапов, когда их
собеседник поднялся на следующий этаж. – Что вы себе позволяете?! Это ведь не
бомж, случайно вошедший в подъезд дома. Это чиновник в ранге федерального
министра. Надеюсь, вы не думаете, что он влез в окно, убил Глушкова, украл его
монеты и спрятал в укромном месте?
– Не думаю, – согласился Дронго, – но мне было важно задать
ему несколько вопросов. И напрасно вы так поторопились. Я не закончил разговор
с ним.
– Поговорите, когда он выйдет, – предложил Потапов, – или
поедем к нему вечером в Жуковку. В любом случае нужно соблюдать хотя бы некое
подобие приличия. Он пришел выразить свои соболезнования вдове и дочери
покойного, а вы лезете со своими вопросами.
– Если бы я всегда действовал по правилам английского
этикета, я не раскрыл бы ни одного преступления, – возразил Дронго.
Они вышли из подъезда. Во дворе и на улице перед домом было
довольно много людей и машин. Потапов кивнул некоторым знакомым и шепотом
сказал Дронго:
– Скандал нам обеспечен. У деревьев стоит группа сотрудников
ФАПСИ, которые знают меня в лицо. Думаю, что Земскову станет известно о нашем
приезде уже сегодня.
Дронго знал, что в ФАПСИ работают бывшие сотрудники КГБ.
Федеральное агентство правительственной связи было выделено в особое ведомство
после развала Комитета государственной безопасности, и многие сотрудники ФСБ и
ФАПСИ хорошо знали друг друга.
– Они бы все равно узнали, рано или поздно, – заметил он,
проходя к автомобилю.
Когда они сели в машину, Потапов спросил у него:
– Как бы вы хотели – будем ждать Лопатина или сразу поедем в
Жуковку? Романовский приедет вечером, но Перельман сейчас там.
– Поедем, – ответил Дронго. – С Лопатиным мы успеем
поговорить. Едем в Жуковку.
– Наконец хоть в чем-то вы со мной согласились.
Потапов дал распоряжение водителю ехать в дачный поселок.
Почти всю дорогу Дронго молчал. Потапов не решался прервать
его размышления. Лишь когда машина повернула на дорогу, ведущую к поселку, он
спросил:
– У вас уже есть какие-нибудь зацепки? Можете хотя бы
предположить, кто это мог сделать?
– Пока я не готов к ответу, – признался Дронго, – у меня не
хватает фактов, но некоторые детали уже выстраиваются в законченную картинку.
– Вы считаете, что это был кто-то из посторонних? – мрачно
осведомился Потапов.
– Пока не уверен. Нужно поговорить с соседями. Насколько я
понял, в момент убийства на даче не было ни сына, ни дочери, ни жены погибшего?
Верно?
