– Проверял тебя, – невозмутимо ответил Женька.
Я смерила его внимательным взглядом, но удержалась от комментариев, просто предложила:
– Полезли?
– Внутрь? – с сомнением протянул Женька.
– Конечно, – кивнула я. – Сфоткаю.
– Что-то стремно, – сомневался он.
– Да ладно, – отмахнулась я. – Шесть тысяч лет простоял, так что уже не упадет.
Женька забрался по камням и выглянул сквозь щель между каменными плитами. Я сделала снимок, передала ему фотик и поспешила занять его место.
– Ой, – поежилась я, забравшись в каменный домик и ощутив над собой многотонную каменную плиту.
Один ее край съехал, он лежал, опираясь всего на один угол, и непонятно было, когда это произошло – тысячу лет назад или только вчера.
– Что-то стремно…
– Вот-вот, – подхватил Женька. – А я предупреждал!
– Поехали, – поторопила Оксана в своей обычной манере, хотя в этот раз спешить нам было некуда. – Ну камни и камни, что тут долго рассматривать?
Я бы с удовольствием порассматривала, представляя, как в четвертом тысячелетии до нашей эры древние люди передвигали гигантские каменные плиты, попыталась почувствовать энергетику, которая в дольменах якобы особенно сильна, но делать было нечего – мы прыгнули в машину и отправились в обратный путь.
В городе Оксана высадила нас в центре.
– Погуляйте на прощанье, – напутствовала она. – А я на работу.
Вылезая из машины, я задела выходившего следом Женьку и машинально извинилась:
– Sorry. Ой, – спохватилась я и засмеялась. – Уже на автомате по-английски говорю.
– Скоро русский забудешь, – проворчал он.
Распрощавшись с Оксаной, мы медленно побрели по набережной.
– Ну что, я считаю, поездка удалась, – рассуждал Женька. – Все посмотрели, даже в Северной Ирландии побывали…
– Все никогда не посмотришь, – возразила я. – Вот Оксана тут живет, а Ньюгрейндж и дольмены только с нами первый раз увидела.
– Вот именно, что Оксана тут живет, ей торопиться некуда. Если что-то постоянно под рукой, ценность этого теряется, – философски заметил он. – Люди, которые на море живут, вообще купаться не ходят… О, смотри, – вдруг оживился он. – Наш юный друг с какими-то гопниками!
И правда – от стоявшей у парапета компании отделился Максим и помахал нам рукой. Пришлось подойти, поздороваться. Он что-то быстро проговорил по-английски, все засмеялись.
– Ну ладно, нам пора, – поторопился откланяться Женька.
– Стойте, – задержал его Максим. – Вы это… сорри, в общем, если что не так. Прикольно потусовались, прикатывайте еще.
– Лучше вы к нам, – лукаво заметила я, стрельнув в него глазками.
Это не укрылось ни от Женьки, ни от компании гопников, как он их охарактеризовал. Максим же просиял и нарочито небрежно обратился ко мне:
– Можно тебя на минуточку?
– Я сейчас, – кивнула я опешившему Женьке.
Мы с Максимом зашли за угол и остановились возле странной клумбы, которая выглядела как огромный цветочный горшок на ножках.
– Ты не думай, я не просто развлекался, – наконец глухо проговорил он. – Ты мне на самом деле понравилась.
– Ты мне тоже, – кивнула я, сглотнув комок в горле.
– Просто дальше-то что?..
– Не оправдывайся, – остановила его я. – Все и так понятно.
– Ты не обижаешься? – просветлел он.
– На что? – улыбнулась я.
Мне показалось, он потянулся меня поцеловать, но в последний момент передумал и просто пожал мою руку, задержав ее в своей. И это сказало мне больше любых слов.
Распрощавшись с Максимом и его приятелями, с которыми Женька, несмотря на свои скромные познания в английском, успел пообщаться, мы пошли дальше. В лицо нам дул ветер с реки, но сейчас он был не пронизывающим, а теплым, легко развевающим волосы. Я могла поклясться – мы с Женькой сейчас чувствовали одно и то же: легкость и светлую грусть от того, что завтра мы уже не сможем вот так запросто прогуляться по набережной ирландского городка.
Нас кто-то окликнул. Сначала мы по инерции пролетели мимо, а потом я затормозила и обернулась – на тротуаре стоял пожилой мужчина и смотрел нам вслед. Это была примечательная личность – невысокий джентльмен в теплой клетчатой жилетке, с недлинной седой бородкой. На его ухе болталась золотая серьга, а на пальце поблескивало кольцо.
Когда мы остановились, он просиял и еще раз поздоровался:
– Hello. Are you Irish?
[44]
Мы переглянулись, не сговариваясь усмехнулись – нас уже принимают за ирландцев! – и хором ответили:
– No.
Последовали стандартные вопросы – из какой мы страны и из какой части России. Потом улыбчивый дедушка расспросил, понравилось ли нам в Ирландии и что именно. Далее последовал вопрос, оценили ли мы ирландскую кухню.
– It’s so expensive to eat and drink in Ireland
[45]
, – подмигнул он.
Мы напряглись, видимо синхронно уловив в его фразе некий намек. Наш собеседник, словно почувствовав это, начал раскланиваться. Он пожелал нам всего наилучшего, пригласил приезжать еще и удалился. Мы тоже продолжили свой путь.
– Я думал – сейчас денег начнет просить, – сказал Женька.
– Я тоже, – призналась я. – У нас, если с тобой кто-то заговаривает на улице, все обязательно этим заканчивается.
– А ведь он, похоже, просек, что мы об этом подумали, раз так быстро слинял, – грустно заметил Женька. – Наверное, решил: вот, приехали из дикой России, ни о чем, кроме денег, думать не могут… Слушай! – вдруг воскликнул он. – А ведь это был лепрекон!
– Маленького роста, с бородой, весь в золоте… – задумчиво перечислила я.
– Все сходится, – кивнул он. – Так что это была проверка на вшивость – если бы мы по-другому отреагировали, он бы нам горшочек с золотом дал.
– А как бы мы отреагировали – сами денег ему дали? – усомнилась я.
– Да, – серьезно кивнул он. – Лепрекон бы увидел, что мы не жадные, и поделился с нами золотишком.
– Момент катастрофически упущен, – с сожалением протянула я.
– Да, – согласился Женька. – Придется еще раз приехать. Ты как, хотела бы еще в Ирландии побывать?
– Не знаю, – выдавила я.
Разговор принимал опасный оборот, приходилось взвешивать каждое слово.
