В первый день учебного года Руби сорвала с себя медальон и бросила на землю…
— Я спросила про медальон, — напомнила Нора, не дождавшись ответа.
Руби неохотно повернулась:
— Я его выбросила.
— Понятно.
— Вряд ли тебе понятно. Я выбросила его не потому, что возненавидела тебя. — На какую-то долю секунды Руби чуть не изменила выдержка. Она глубоко вздохнула и тихо пояснила: — Я выбросила его потому, что мне было слишком больно тебя вспоминать.
— Ох, Руби…
На кухне зазвенел таймер духовки.
— Слава Богу! Давай есть, — отозвалась Руби.
Ночь показалась Норе бесконечной, наверное, потому, что она ворочалась, безуспешно пытаясь уснуть. Наконец ближе к рассвету она перестала даже пытаться, перебралась в кресло и выехала на веранду полюбоваться восходом. Когда солнце встало, она позвонила Эрику, но он не снял трубку. Почему-то от этого она почувствовала себя еще более одинокой.
Наступил отлив. Вода отошла от берега, оставляя за собой широкую полосу мокрой, блестящей на солнце гальки. Сколько раз они ходили по этому берегу с отцом Рэнда, собирая устриц и других съедобных моллюсков к воскресному барбекю!
«Я тебя забыла».
Нора знала, что Руби считает ее виноватой, даже ненавидит, но забыть?.. Как бороться с этим, она не знала.
«Ты хочешь, чтобы я была как Кэролайн? — спросила Руби. — Делала вид, будто между нами все прекрасно?»
Нора откинулась в кресле и устало вздохнула. Дочь права. Хотя ей слова не скажи — сразу в бутылку лезет, но она по крайней мере честна. Все или ничего, черное или белое — таков ее подход. Она не умеет жить в оттенках серого, которые утешают ее сестру.
— Руби, я по тебе скучаю, — прошептала Нора.
Она осмелилась обратить эти слова к безмолвному, еще не проснувшемуся миру, но не представляла, как сказать их младшей дочери. Норе стало грустно. Вместо того чтобы прогнать печаль или притвориться, что ее не существует, она отдалась этому чувству. «Девочка моя, как мне тебя не хватает…»
Она думала о годах, которые прошли мимо нее, — Руби поступает в колледж… бросает его… переезжает в Лос-Анджелес (интересно, она взяла старый «фольксваген» Рэнда или ухитрилась купить новую машину?)… впервые снимает квартиру…
Как много времени ушло!
«Хватит», — приказала она себе, выпрямилась и открыла глаза. Прежде всего необходимо составить план действий. Проблема — отношения с Руби. Нужно наброситься на проблему агрессивно, иначе ее не решить. Нора знала, что другого шанса не будет. На то, чтобы сломать твердую скорлупу прошлого, имеется всего неделя, точнее, теперь уже шесть дней.
Но как это сделать?
Нора решила выступить в роли собственной советчицы. «Представь себе, что отвечаешь на письмо читательницы».
Дорогая Нора!
Много лет назад я ушла от мужа и оставила детей. Младшая дочь так меня и не простила. Теперь она говорит, что забыла все, что было связано со мной. Как это изменить?
Нора вздохнула и задумалась. Если бы она получила подобное послание, то отчитала бы женщину за недостойное поведение, сказала бы — вполне естественно, что дочь ее возненавидела.
— Лицемерка, — прошептала Нора. — Неудивительно, что ты лишилась работы.
Однако после нескольких нотаций она бы посоветовала…
«Заставьте ее вас вспомнить».
Как легко приходит ответ, когда отвечаешь постороннему человеку! Нора улыбнулась. Если она заставит Руби вспомнить прошлое, они, возможно, найдут дорогу в настоящее, может быть, перед ними даже откроется будущее.
Нора знала, что это будет нелегко и не очень приятно, вероятнее всего, просто мучительно. Но это единственный путь. Сейчас Руби легко ее ненавидеть, она помнит только самые тяжелые моменты того лета. А если вспомнит хорошие времена — будет ли ей так же легко ненавидеть мать?
Скрипнула сетчатая дверь.
— Нора?
Нора развернула кресло и бодро улыбнулась:
— Привет, дорогая.
Руби нахмурилась:
— Для восьми утра ты подозрительно бодра. Хочешь кофе?
— Нет, спасибо, я уже налила. Почему бы тебе не взять чашку и не выпить кофе здесь? Сегодня прекрасное утро.
Руби провела рукой по спутанным волосам и кивнула Молча вернувшись в дом, она вскоре снова вышла на веранду с чашкой кофе и села в кресло-качалку.
Нора смотрела на море. Обе молчали, но, как ни странно, это было дружеское молчание, почти как много лет назад, когда они бессчетное количество раз вот так же сидели утром на веранде. Нора отпила кофе и посмотрела вдаль.
— Помнишь, как мы устраивали барбекю в честь Четвертого июля? Папа всегда ходил рыбачить, а вы с Каро запускали фейерверк.
Руби улыбнулась:
— Больше всего мне нравились бенгальские огни. Помню, я не могла дождаться темноты.
— Мы писали огнями слова, помнишь? — Нора посмотрела на дочь. — Я всегда писала: «Я люблю своих девочек».
. Руби обхватила ладонями кофейную чашку, словно ей внезапно понадобилось согреться.
— А Кэролайн выписывала имя очередного мальчика, в которого была в то время влюблена. На Александра Йоргенсона ей пришлось потратить два бенгальских огня. Она была в панике! — Нора улыбнулась, вспомнив, как вместе с ними возле гриля стояли Эрик и Дин. У ребят было поразительное чутье, они ни разу не пропустили угощения. У нее вдруг встал ком в горле, и уже тише она добавила: — Ты же писала только имя Дина, год за годом.
Руби вздохнула:
— Да. Помнишь, стоило тебе положить на гриль лосося, так они тут же появлялись? — Руби посмотрела на мать. — Кэролайн говорила, что ты общаешься с Эриком. Как он?
Нора знала, что этот момент когда-нибудь наступит, даже думала, что приготовилась к нему, но оказалось — нет.
Она медленно выдохнула. Нечего и мечтать о том, чтобы сохранить присутствие Эрика на острове в тайне. Нора не могла водить машину, и, чтобы навестить Эрика, ей рано или поздно пришлось бы обратиться за помощью к Руби. Но как сказать дочери, что друг ее детства, один из лучших друзей, умирает?
— Мама?
Нора украдкой вытерла глаза и встретилась с вопросительным взглядом дочери.
— У него рак.
Руби побледнела:
— Бог мой…
В глазах Руби появилось мечтательное выражение. Нора догадалась, что она вспоминает счастливые летние дни на озере с Дином и Эриком. Руби долго молчала, наконец спросила:
— Как он?
— Очень плохо.
