Я правильно делаю, что никогда не доверяю разработку деталей другим, полагаюсь только на себя. Именно поэтому мне удается выигрывать. А секрет моего успеха чрезвычайно прост. Я думаю один, а они всегда думают коллективно, выдвигают версии, спорят, пытаются проникнуть в мою психологию. Но дело в том, что придуманное одним не в силах повторить несколько людей.
Каждый член оперативной группы тормозит других.
И моя личная логика всегда будет выгодно отличаться от их коллективной логики".
Мерцалов выдвинул обойму из рукоятки пистолета и один за другим вставил туда три недостающих патрона.
Затем погасил в квартире свет и взял в руки винтовку с оптическим прицелом. Он чуть-чуть раздвинул шторы на окне в комнате и, устроившись за столом, принялся методично, одно за другим рассматривать окна в доме напротив.
Перекрестие прицела скользило по перекрестиям рам. На одних окнах Мерцалов совсем не задерживался, другие рассматривал подольше. Сцены, открывающиеся его взору в чужих квартирах, менялись, как в видеоклипе.
Вот мальчик играет на ковре с собакой, а в окне рядом мужчина и женщина сидят на кухне за столом. Семья ли это, или они живут в соседних квартирах, а может, в разных подъездах и, возможно, даже не знают друг друга в лицо?
«Вот так всегда, – думал Мерцалов, – ты видишь разрозненные части жизни. Иногда везет, и удастся связать их правильно, сопоставить. А иногда ты ошибаешься и сводишь воедино несопоставимое. Точно так же произошло сегодня со мной».
Теперь Мерцалов вел прицел от нижних окон к верхним и улыбался. Почти во всех квартирах, расположенных на нижних этажах, можно было рассмотреть только то, что делается на кухне, остальные же окна надежно прикрывали шторы. А чем выше скользил взгляд Мерцалова, тем более открытой становилась жизнь в квартирах.
Наконец он нашел то, что искал.
– Так я и знал, – пробормотал Олег. – Не может быть, чтобы в таком огромном доме никто не занимался любовью!
На седьмом этаже, за большим полукруглым окном, он видел пару, расположившуюся на застланном клетчатым пледом диване. Это были еще совсем юные парень и девушка, наверное, старшеклассники. Девушка стеснялась своей наготы, сидела, плотно сжав ноги, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Парень что-то говорил ей на ухо.
Мерцалов, давно и хорошо научившийся разбирать слова по движению губ, ловил каждое слово, чувствуя, как его самого охватывает возбуждение.
– Да что ты ее уговариваешь? – шептал Мерцалов. – Если уже разделась, значит, обязательно будет трахаться. Ты заметь, как она поглядывает на тебя: ей тоже интересно, как и тебе. Ты только заведи ее – и потом не остановишь. Вот, правильно ты ей сказал: «Дай посмотреть на тебя». Ну же, поворачивайся, милая!..
Девушка неловко повернулась, сидя на диване, и раздвинула ноги. Руки школьника скользнули по ее бедрам, и его лицо стало восторженно-напряженным.
Он, краснея, смотрел, быть может, впервые в жизни на то, что прежде доводилось видеть лишь в видеопорнушках.
«Я стесняюсь», – прочел Мерцалов по губам девушки.
Дальнейший разговор его интересовал мало. Он с удовольствием разглядывал обнаженное юное тело.
– Эх, парень, мне бы твои года! – шептал он. – Твои года с моим теперешним опытом. Она бы визжала сейчас от удовольствия и лезла на стены!..
Но мальчишке недоставало не то что опыта Мерцалова – было видно, что у него опыта нет вообще. Его подружка тоже, похоже, не была искушена в сексуальных премудростях, и когда их неумелая любовь завершилась, Мерцалов почувствовал разочарование.
Глава 14
В начале второго ночи в квартире генерала Потапчука пронзительно зазвонил телефон. Федор Филиппович еще с вечера принял две таблетки снотворного и теперь крепко спал, поэтому не слышал звонка. Жена, Антонина Андреевна, проснулась почти мгновенно, оторвала голову от подушки и толкнула мужа.
– Федор, телефон!
– А?
– Телефон!
– Сама снять не можешь?
– Мне в такое время никто не звонит…
– Тоже правда.
Федор Филиппович несколько раз надсадно кашлянул, потряс головой, все еще надеясь, что звонки смолкнут и ему не придется поднимать трубку. Но телефон продолжал надрываться.
– Будь ты неладен! – пробурчал генерал, взял трубку и приложил ее к уху. – Слушаю! – в сердцах бросил он в микрофон.
– Федор Филиппович, товарищ генерал, говорит полковник Лазарев, начальник оперативного отдела.
– Слушаю, полковник.
– Тут у нас случилось ЧП.
– Какое к черту ЧП? – генерал опустил ноги с кровати и принялся шарить с темноте, нащупывая домашние тапки.
– Сейчас расскажу обо всем по порядку.
– Погоди, полковник, я перейду в кабинет. Перезвони через минуту.
– Понял, товарищ генерал, – голос полковника был возбужден.
По этому нервному возбуждению Потапчук догадался, что случилось действительно ЧП, и не маленькое. Не стали бы его, начальника управления, будить из-за пустяков. Ведь у него есть дежурные замы, которые в состоянии разобраться с мелкими текущими делами и утром доложить генералу.
Потапчук шаркающей походкой, с тяжелой после не ко времени прерванного сна головой, накинув на плечи халат, вошел в кабинет, зажег настольную лампу, сел за письменный стол. И в этот момент раздался звонок. Генерал туг же снял трубку.
– Ну, говори, полковник, – Федор Филиппович пододвинул к себе лист бумаги и карандаш.
Бумага и остро отточенные карандаши всегда лежали на письменном столе генерала. Он далеко их не прятал, уж очень часто требовались.
– В два часа дня, товарищ генерал, капитан Сергачев обнаружил Мерцалова.
– Обнаружил Мерцалова? Повтори, полковник Почему до этого молчали?!
– Да, обнаружил – опознал по полученной ориентировке…
– Я все понял, полковник. Дальше.
– Сергачев хотел его взять…
С Потапчука слетели остатки сна.
– На черта – взять?! – рявкнул он. – Такой установки не было!
– Вероятно, погорячился…
– Дальше.
– Случилась перестрелка… – полковник в нерешительности замолчал.
– Что, Мерцалова застрелили?
– Нет, товарищ генерал, ушел, – сухо и нервно сказал Лазарев.
Генерал от его голоса даже поежился, сведя лопатки к позвоночнику. Острие карандаша начало вычерчивать на бумаге неведомые узоры. Генерал всегда, когда нервничал, изрисовывал всевозможными знаками не один лист. Рука работала сама собой – абсолютно автоматически, словно с головой генерала она не была связана никоим образом.
