А на кухне за закрытыми дверями о чем-то оживленно спорили Ирина и Амвросий Отарович. Глеб зашел в кухню, приложил палец к губам.
– Что, уснула? – спросила Ирина, улыбнувшись Глебу.
– Да, уснула. Столько впечатлений – дорога, елка, приготовления… Честно говоря, мне тоже хочется спать. Это, наверное, у меня осталось с детства: меня родители всегда отправляли спать часов в восемь-девять, чтобы я мог потом вместе с ними проводить старый год и встретить новый не зевая.
Ирина поднялась с табурета и нежно поцеловала Глеба в губы.
Амвросий Отарович, с засученными рукавами, в цветастом пестром фартуке, ворожил над противнем с поросенком. – – Завидую я вам, – сказал старик.
– Почему завидуете? – поинтересовался Глеб, ожидая услышать сетования на старость, на то, что смерть не за горами.
– У вас впереди длинная-длинная жизнь…
Глеб понял, что не ошибся, но Амвросий Отарович продолжил:
– Но длинная не потому, что вы молоды.
Глеб и Ирина с недоумением взглянули на отставного генерала.
– Тогда почему же?
– Потому, что вы счастливы, а для счастливых людей время почти неподвижно.
– Разве? – удивленно вскинула брови Ирина. – Для счастливых оно летит.
– Не совсем так. Ведь недаром говорят, что счастливые часов не наблюдают. Как ты думаешь, сколько времени прошло, как вы приехали?
– Час-полтора. А может быть, и Полдня, я об этом не задумывалась. Время остановилось…
– Вот видишь, значит, ты счастлива, – вставил Глеб, заглядывая в темные глаза жены.
– Вполне возможно, – с затаенной грустью ответила она. – Но все познается в сравнении, и чаще всего счастье осознаешь задним числом.
– Послушайте, а может, нам выпить по стакану старого доброго вина? Оно нас немного взбодрит, – предложил Амвросий Отарович и стал откупоривать большую бутыль без этикетки.
– Я не буду, – качнула головой Ирина, – мне нельзя. Вы же знаете…
– Да, да, да, – уважительно сказал генерал. – А вот тебе, Глеб, можно и нужно. А то ты такой сосредоточенный, будто решаешь какую-то сложную математическую задачу.
– Да, решаю, – признался Глеб, – но не математическую, и она, к сожалению, никак не решается.
– А что за задача? – понимая, что Глеб не станет рассказывать, все же спросил гостя Амвросий Отарович.
– Да так, – отмахнулся Глеб. – Давайте лучше выпьем, Он уселся за стол.
Вино было налито в высокие стаканы тонкого стекла. Глеб проследил за золотистыми пузырьками, вдохнул терпкий аромат и поднял стакан:
– За удачу, Амвросий Отарович!
– За удачу. Пусть все сложится наилучшим образом. А иначе и быть не может.
Выпив, Глеб спросил:
– Что за вино?
– Это вино двенадцатилетней выдержки. Когда-то мне подарил его один грузинский князь.
– Какой-какой князь? – не удержалась от улыбки Ирина, хотя уже привыкла к чудачествам генерала и его невероятным рассказам. – В наше время настоящий князь?
– Да-да, именно. В наше время – и настоящий грузинский князь.
– А где живет этот ваш князь?
– В Грузии, само собой.
– И что, у этого князя свои виноградники?
– Да, свои виноградники, и он сам делает вино. Делает его так, как делали его отец, дед и прадед.
– Какая-то секретная технология?
– Особого секрета нет: это вино сделано из чуть-чуть подмерзшего винограда, присыпанного снегом.
Поэтому оно такое вкусное, поэтому у него такой прохладный аромат.
– А по-моему, оно пахнет солнцем, – сказал Глеб. – У снега другой вкус.
– Разумеется, пахнет солнцем! Какое же вино не пахнет солнцем? Оно из Алазанской долины.
– Можно мне глоток? – Ирина протянула руку, Глеб подал ей стакан.
– Только не увлекайся! – заметил он с напускной строгостью.
– Я немного, Глеб, всего лишь один-единственный глоток. – Женщина подняла стакан и пригубила вино. – Действительно, божественный вкус.
– Вот видите! Неужели вы могли подумать', что старый Лоркипанидзе будет угощать таких дорогих гостей чем попало?
– Что вы, что вы! – запротестовала Ирина. – Амвросий Отарович, такая мысль никому и в голову не придет!
– Я шучу. Можно же мне пошутить в уходящем году?
– А что, в следующем вы уже не собираетесь шутить? – сказала Ирина и поняла, что допустила бестактность. Она покраснела и виновато отвела глаза. Но старик как ни в чем не бывало бодро ответил:
– Бог даст, буду шутить и в следующем. Если бы вы приезжали ко мне почаще, то на пашем праздничном столе был бы барашек, а не поросенок.
– Хорошо, что мы вас не предупредили, – сказал Глеб, – а иначе вы бы непременно выбрались в Москву, на рынок, а ходить по рынку так утомительно.
– Это смотря для кого, – причмокнул влажными от вина губами Амвросий Отарович. – Для меня походить по рынку – истинное удовольствие. Просто ты не понимаешь прелести базара. И к тому же, наверное, не умеешь торговаться.
– Почему? Умею и даже люблю.
– Да разве славяне умеют торговаться? Нет, нет, Глеб. Вот когда-нибудь мы с тобой съездим, и ты увидишь, как это делается.
Ирина заулыбалась, представляя живописную картинку, как Амвросий Отарович Лоркипанидзе, этот почтенный, убеленный сединами человек будет размахивать руками, спорить, а возможно, даже и браниться с каким-нибудь торговцем с Кавказа. И торговцу придется нелегко. Она-то знала, что Амвросий Отарович горазд на всевозможные выдумки, а за словом в карман никогда не полезет.
– Ну как вино?
– Замечательное! Всю жизнь такое только и пил бы.
После него другое покажется уксусом.
– А вот представляешь, почти такое же вино многие всю жизнь и пьют.
– Завидую я тем людям.
– Но именно такого вина, как в этой бутылке, трудно еще где-либо найти. И скорее всего, оно осталось лишь у меня в погребе.
– А у вас там много вина? – поинтересовалась Ирина.
– Если хочешь, можем спуститься, и ты увидишь.
– Наверное, много, – уверенно произнес Глеб.
– Думаю, его хватит даже на свадьбу вашей дочери.
– А на свадьбу нашего сына? – обняв Ирину за плечи, спросил Глеб, и на его губах появилась мечтательная улыбка, мягкая, почти застенчивая, не вяжущаяся с его мужественным волевым лицом.
– Сына, говоришь? – Амвросий Отарович даже притопнул ногой. – Уже знаете, что будет парень? Прекрасно! Сын – это замечательно!
