– Колизей.
– Колизей? – таксист, расплылся в улыбке и закивал головой так решительно, что два его подбородка заколыхались.
Марина улыбнулась в ответ.
Автомобиль помчался по улицам Рима.
К счастью, сегодня не было дождя, и даже, время от времени сквозь плывущие по небу облака проглядывало неяркое зимнее солнце. Марина смотрела то в лобовое стекло, то в боковое.
Таксист, вопросительно взглянув на Марину, указал на пачку сигарет, дескать, не будет ли синьора против, если он закурит. Марина не возражала, и таксист закурил. Марине пришлось пожалеть о своей любезности: его сигарета не просто воняла, а смердела. Марина была вынуждена опустить боковое стекло и достать из сумки пачку длинных египетских сигарет. Таксист подал ей зажигалку с уже трепещущим язычком пламени.
Марина прикурила, блаженно затянулась ароматным дымом, продолжая смотреть в окно.
Мелькающие за стеклами автомобиля городские пейзажи она, занятая своими мыслями, воспринимала как-то отстраненно, будто кадры случайно увиденного, почти беззвучного видеофильма. Толстяк водитель, возможно, чтобы хоть немного сгладить вину за свою вонючую сигарету, за свой старый автомобиль и, может быть, по-зимнему серый, как будто вылинявший Рим, нажал кнопку магнитофона. Прокуренный салон такси заполнила итальянская музыка. Неаполитанские песни чередовались с многолетней давности эстрадными шлягерами в исполнении Тото Кутуньо и Адриано Челентано и с совсем новыми, неизвестными Марине хитами.
Музыка, рвущаяся из двух небольших динамиков, укрепленных над задним сиденьем, начала озвучивать видеофильм. И мир показался Марине более привлекательным.
На улицах было очень много туристов, что удивительно – все-таки не туристский сезон; правда, в большинстве попадались японцы. Едва ли не каждый из них был с видеокамерой и, ни на секунду не опуская ее, смотрел на Вечный город исключительно через видоискатель, снимая все подряд.
«Вот уж мне эти туристы, – подумала Марина, – нигде от них нет покоя. Разве что в той стране, где теперь живу я».
Там туристы были очень редкими гостями, и она с ними за последние годы сталкивалась всего лишь несколько раз, большей частью случайно.
Соборы, соборы, площади, узкие улочки, широкие…
Внезапно, точно выросши из-под земли, возникла громада Колизея с многочисленными арками.
– Колизей! Колизей! – бросив руль, торжественно поднял вверх руки и громко, пытаясь перекричать музыку, летящую из колонок, объявил водитель.
Он вертел головой то вправо, то влево, с восторженным лицом оборачивался к Марине, словно желая поделиться с ней всеми теми чувствами, которые охватили его при виде этой величественной архитектурной реликвии…
Затем он провез ее рядом с обветшалыми арками и поколесил по узким улочкам, постоянно повторяя звучные итальянские слова: «тричетто», «барокко», «пьяццо», «Санта Мария», «Сан Себастьян», «Брунилески»…
Марина согласно кивала головой, зачастую не понимая, о чем толкует словоохотливый римлянин.
Наконец, изрядно поплутав, таксист вывез ее на площадь с круглым фонтаном в центре. Фонтан был, конечно же, мертвым и не работал.
«Наверное, летом, когда его включают', он очень красив», – подумала Марина.
А таксист, словно угадав ее мысли, замахал руками, зашевелил пальцами, изображая струи воды. Этого ему показалось мало, и он принялся нажимать на рычажок, на лобовое стекло брызнула вода.
– Я поняла, поняла.
Таксист остановил машину и указательным пальцем ткнул куда-то за окно, дескать, вот, синьора, ваш ресторан. У Марины были лиры, она еще в аэропорту поменяла валюту. Но ей понравился этот пожилой толстяк, она захотела отблагодарить таксиста за его добродушие, обаяние и веселость. И она подала ему пятидесятидолларовую банкноту.
Таксист засветился, засиял, как майское солнышко, зацокал языком, рассыпался в словах благодарности на всех известных ему языках и стремительно выскочил из машины.
Марина даже не успела удивиться, куда это он, как таксист обежал машину, открыл дверцу и помог Марине выбраться, не переставая стрекотать:
– Синьора, мерси, грасио, данке, спасибо, сенкью…
«Подумать только, я сделала его совершенно счастливым!..»
Марина не спеша пересекла площадь и вошла в ресторан, который назывался «Сан Мигель». Еще на подходе она определила, что этот ресторан больше похож на захудалую таверну, нежели на приличное место.
Впрочем, она и не сомневалась: Сайд, с которым ей предстоит встреча, будет сидеть именно в такой занюханной забегаловке. В ресторане остро пахло всевозможными пряностями, но все эти пряности перебивал запах чеснока и какого-то острого соуса. В небольшом помещении с четырьмя окнами стояло восемь столиков. Потолок был низкий, да и сам ресторан помещался в цокольном этаже. У одной стены был бар и маленькая, метра на три с половиной, эстрада, которая сейчас пустовала, если не считать двух микрофонных подставок.
За стойкой бара хлопотал бармен с полотенцем, переброшенным через руку. Два столика были заняты небольшими компаниями, а за столиком у самой стойки бара сидел коренастый мужчина с землистым лицом.
Нездоровый цвет лица особенно подчеркивала огненно-рыжая короткая борода. Его голова была гладко выбрита.
Марина, проходя мимо рыжебородого мужчины, бросила на него пристальный взгляд и устроилась на высоком табурете у стойки бара. Рыжебородый наблюдал за Мариной.
Она повернулась к нему и негромко сказала:
– Аллах помнит о своих правоверных.
– Аллах велик, он помнит обо всех! – ответил рыжебородый, и выражение его лица сразу же изменилось.
Марина узнала и голос: да, с ним она разговаривала вчера вечером по телефону.
– Паоло, – обратился Сайд к бармену, – синьоре компари.
– И кофе, – добавила Марина.
На стойке бара появилась рюмка бледно-розового компари и чашечка кофе. А уже через десять Марина и Сайд уходили из маленького ресторана, провожаемые удивленным взглядом бармена.
Он никак не ожидал, что у Сайда назначена встреча с такой красивой женщиной.
* * *
Марина и Сайд в «фиате» древней модели ехали по оживленным римским улицам, удаляясь от центра города. Время от времени Марина задавала мусульманину короткие вопросы, на которые он отвечал по возможности обстоятельно. То, что требовалось Сорокиной от Сайда, лежало в багажнике его давно не модного «фиата», а направлялись они за город, где Марина собиралась опробовать оружие.
Через час они были на месте. Рядом с огромной свалкой каких-то промышленных отходов, битого кирпича, ржавых, разломанных автомобилей, искореженных плит находился огромный карьер, глубокий и длинный. Марина спустилась вниз, Сайд двигался за ней, то и дело гортанно вскрикивал, указывая спутнице, где лучше повернуть направо, а где налево.
