«Затаился, как мышь, – ругал себя Глеб, – а ведь мог бы проучить негодяев…»
Эмоции Глеба брали верх над здравым смыслом, и те доводы, которые он приводил в свое оправдание, он сам же и отметал.
«В принципе, это не мое дело. Полицейским платят деньги, и немалые. Так что пусть стражи порядка и отрабатывают свое жалованье. Я же прибыл сюда совершенно по другим делам, как принято говорить – по личным… И все-таки я повел себя как трус».
Мучимый угрызениями совести. Сиверов вошел в свой отель и увидел, что проживающие и обслуживающий персонал столпились у телевизора в огромном холле.
– Господин Каминский, вам звонили, – немолодой портье в черной жилетке и черной бабочке под воротом белой крахмальной сорочки подал Глебу листок бумаги, на котором был написан телефонный номер. – Просили перезвонить.
– Благодарю вас.
Глеб сразу понял, что это звонила Ирина.
– Вы знаете, что произошло? – портье немного растерянно улыбнулся. – На моей памяти у нас такого не случалось.
– Что стряслось?
– А вы посмотрите.
Глеб взглянул на экран телевизора. На фоне банка стояла молоденькая тележурналистка с микрофоном в руке и рассказывала, что два часа назад этот банк был ограблен, что есть жертвы, а самое главное – грабители скрылись, захватив трех заложников. Назывались имена и фамилии заложников, и, как всегда в подобных случаях, журналистка пустилась в рассуждения о том, насколько не оперативно работают охрана банка и полиция, что бандиты своей гнусной выходкой испортили многим честным людям рождественские праздники.
Она особо подчеркивала, что хранилища банка не пострадали, злодеям удалось завладеть лишь той наличностью, которая находилась в операционном зале. Еще она отметила, что такие нападения практически лишены смысла, поскольку велика вероятность, что полиции удастся вернуть похищенные деньги.
Глеб хмыкнул. Лицо его оставалось безразличным, только глаза чуть прищурились, когда он увидел на экране сцену ограбления банка, снятую одной из банковских камер слежения.
«Удивительно, почему грабители не разбили эту камеру? В суматохе допустили оплошность, и она может выйти им боком…»
Глеб поднялся в номер, сбросил одежду и сел в глубокое кресло. Взял пульт дистанционного управления, включил телевизор.
«Ну, что там еще новенького? – задал он себе нехитрый вопрос, глядя на мелькание картинок на большом экране телевизора. – Это фильм, это спортивная программа, это музыкальная… А вот и то, что мне нужно».
Глеб увидел фасад банка и ту же журналистку. Сейчас она брала интервью у офицера полиции. У него было решительное лицо, густые брови, резко очерченные скулы. Офицер отвечал по делу, но весьма неохотно, не вдаваясь в подробности, не выдвигая никаких версий.
Он был явно не удовлетворен раскладом событий.
Следующее интервью давал управляющий банком.
Испуг у него уже прошел, руки больше не дрожали, он вновь выглядел респектабельно, как и подобает человеку, занимающему важную должность. Он сильно возмущался тем, что именно их банк был ограблен в эти предпраздничные дни. Он сообщил, что завтра и послезавтра банк будет работать по обычному графику, и тоже выделил, что до банковских хранилищ налетчики не добрались.
О том, что в банке был ранен клиент, прибывший из далекой России, в репортаже не говорилось ни слова.
И Глеб понял, это неспроста, наверное, кто-то весьма заинтересован в умалчивании информации и этот «кто-то» убедительно попросил и полицию, и управляющего не предавать огласке визит в банк русского господина.
«Что же это за господин?»
Глеб поднялся с кресла, извлек из внутреннего кармана пальто электронную записную книжку.
«Сейчас посмотрим, что здесь любопытного».
Глеб, щелкая клавишами, стал просматривать информацию, которая появлялась на маленьком жидкокристаллическом экране.
«Хорошая вещица, – подумал Глеб, – этакий компьютер-лилипут. Но как много всего в нем вмещается!»
Шли номера телефонов, котировки валют, цены на нефть, какие-то цифры без пояснений, адреса, фамилии, напротив которых снова шли колонки цифр.
."Долги, наверное? Или, может быть, суммы сделок, – предположил Глеб и закрыл книжку. – Ничего, у меня еще будет время разгадать все головоломки в этой книжке. Если уж она попала ко мне в руки, значит, так было угодно судьбе. Хотя я не фаталист. И заодно, может быть, удастся разобраться, что кроется за визитом в банк русского клиента. А пока надо позвонить Ирине".
Глеб подвинул к себе телефон и, быстро набрав номер палаты, где лежала Быстрицкая, приложил трубку к уху.
– Алло, алло, – послышался голос Ирины.
– Здравствуй, родная.
– Как ты? Где ты? Я уже начала беспокоиться, ты не звонишь и не звонишь. Я не выдержала, сама позвонила в отель.
– Я тут немного замотался – случились непредвиденные обстоятельства…
Ирина испуганно спросила:
– Надеюсь, ничего страшного?
– Нет, конечно. Приеду – расскажу.
– А когда ты приедешь?
– Через полчаса буду у тебя.
– Хорошо, приезжай, я буду ждать. Анализы у меня уже взяли.
– Когда подготовят результаты?
– Доктор Хинкель сказал – завтра, в полдень;
– Ну и прекрасно.
– Знаешь, дорогой, я очень волнуюсь.
– Не стоит волноваться, я же с тобой.
– Со мной? – рассмеялась Ирина. – Разве что стоишь за спиной, и я тебя не вижу.
Глеб тоже рассмеялся.
– Потерпи немного и ты меня увидишь.
– Глеб, хотя бы ты не теряй головы. Двое безголовых русских за границей – это слишком… Приезжай скорей!
Сиверов выключил телевизор, накинул пальто и в кабине лифта спустился со своего четвертого этажа вниз. В холле у телевизора по-прежнему толпились постояльцы и служащие отеля. Они продолжали горячо обсуждать то, что увидели в телерепортаже. Не каждый же день грабят банки, да еще с захватом заложников!
Глеб прошел мимо. Сдавая портье ключ от номера, сказал:
– Если меня кто-то будет искать, я вернусь часа через два.
Портье заученно улыбнулся.
– Хорошо, господин Каминский.
* * *
В просторную светлую палату Ирины Глеб вошел с ярким букетом цветов, таким громадным, что он едва умещался в руках. Ирина сидела в кресле. Она была обрадована и вместе с тем смущена таким роскошным подарком.
– Ну зачем? Зачем все это, Глеб? Я же не оперная певица на сцене.
