Я проснулась посреди ночи одетая, на диване. Какая-то тяжесть в голове. Эхо далеких, но настойчивых голосов отдавалось в моем мозгу. Я встала, выключила телевизор, посмотрела на стенные часы. Два часа ночи. До утра еще далеко, но сон рассеялся, и заснуть до зари вряд ли удастся.
Оглушенная, в каком-то смутном состоянии рассудка, я приготовила себе успокаивающий травяной чай. Ночь всей тяжестью навалилась на город, и, хотя квартира была залита спасительным светом, я знала, что она притаилась в темных уголках комнаты, готовая выскочить в любой момент, предупреждая свое появление томительной тишиной.
Я никогда не любила ночи. Мне казалось, она таит в себе угрозу, она коварна, она ходит рука об руку со смертью, готовая задушить беззащитные души полами своей черной мантии.
Я любила дежурить по ночам. Больница, с ее медленным, как бы искусственно навязанным ритмом жизни, всегда была настороже, готовая к любому подвоху, таившемуся во тьме, постоянно начеку, постоянно в ожидании борьбы со смертью. И рано утром, когда я ложилась спать, я засыпала безмятежным сном, зная, что жизнь кипит вокруг, что дневной шум и суматоха напугают злых духов, прогонят с глаз долой.
Что же сделать, чтобы убить время? Я взяла первый роман Рафаэля Скали, перечитала несколько отрывков. Слова ласково катались в моей голове, скользили по языку. Ощущение было неповторимое.
Я вновь взяла в руки закладку, прочла электронный адрес.
«Он решил больше не писать, сомневается в своем таланте», — сказал мне мсье Гилель. Снова проснулся настырный голосок:
— Напиши ему! Скажи, как тебе понравилась его книга!
— Он примет меня за идиотку, фанатку или потерявшую голову от любви читательницу.
— Думаешь, он такой дурак? Ну даже если и так? Если у него от твоего письма прибавится веры в себя, может быть, игра стоит свеч? Может, твое упрямство — просто-напросто дурацкая, гордыня?
Сомнения терзали меня. Этот адрес искушал и манил. Автор так близко, только протяни руку… Он где-то рядом, в городе, скрывается в темноте компьютерного экрана. Спит ли он сейчас? Или пытается писать третью книгу? По-прежнему ли не уверен в своем таланте?
Я попыталась припомнить свои жизненные принципы, использовать их в борьбе с неудержимым желанием написать письмо Рафаэлю Скали. Все аргументы были сметены одним, неоспоримым: необходимостью утешения, которое я могу принести этому человеку.
— Тебе всего лишь нужно сказать, какое впечатление на тебя произвела книга, подбодрить его, чтобы он вновь поверил в себя. Ты обязана это сделать!
Я схватила ноутбук и настрочила письмо, пытаясь одним махом одолеть свою стеснительность. Запретила себе перечитывать, опасаясь, что малейшее сомнение заставит меня тотчас же стереть письмо. Нажала на кнопку «отправить» — так рассудительный военачальник дает приказ сбросить бомбу, убеждая себя, что решение выбрано верно, что этот поступок необходим и задумываться не следует, колебания будут во вред делу.
Потом я встала и прошлась взад-вперед по гостиной. Наружу полезли страхи, доселе прятавшиеся в душе, они боролись друг с другом, а я всеми силами пыталась отогнать их. Но они были сильнее меня, они роились в моей голове и побеждали доводы рассудка. В итоге меня охватила паника. Я вновь села к компьютеру и перечитала письмо. Все без исключения фразы показались мне смехотворными, одни были наивны, другие бесстыдны. Моя задача была — успокоить его, но я говорила исключительно о себе. Почему я решилась рассказать незнакомцу такие вещи, которых никому никогда не рассказывала? Для чего мне нужно было выворачиваться наизнанку? На что я надеялась, когда это писала?
И ответ возник в моей голове во всей своей неприглядной, жестокой правде: я надеялась на его дружбу. На его привязанность? Может, даже не любовь? Этого я не знала. Я знала только, что вновь стала глупой фанаткой, ожидающей, что ею заинтересуется ее кумир. Хотела растрогать его, привлечь его внимание, притянуть его к себе. Я сказала ему, что автор даровал мне надежду найти человека, достаточно чуткого, чтобы понять меня, настолько чувствительного, чтобы суметь достучаться до моего сердца.
Но я солгала ему.
Потому что сама обманывалась.
Я не думала, что найду какого-то другого мужчину, я надеялась, что им и будет Рафаэль Скали. Потому что у меня не было никаких сил искать этого мужчину, ждать его. Было бы гораздо проще открыть его в Рафаэле Скали.
Когда я все это осознала, меня стала мучить совесть. Я ясно почувствовала, какая же я жалкая. Жалкие мои желания, жалкие надежды, жалкие попытки их замаскировать, жалкое было мое письмо и последующее за ним раскаяние тоже не лучше. Несчастная, отчаявшаяся девица, истосковавшаяся по любви, которая долгие годы пыталась убедить себя, что прекрасно обходится безо всяких нежных чувств. Пыталась погрузиться в кому, а очнувшись, захотела всего и сразу, без промедления.
Я по-прежнему сидела за компьютером, глаза мои были полны слез. Писатель посмеется надо мной, в этом нет никаких сомнений. Он тут же раскусит мою неудачную попытку соблазнить его и будет надо мной хихикать. Я тогда сочинила новое письмо с извинениями за свое смехотворное поведение, не отдавая себе отчета в том, что только усугубила положение. Потом закрыла компьютер и легла, обняв себя за плечи.
Ты сделала мне больно, Лиор. Ты не изменилась. Ты продолжаешь выдумывать всякие истории. Тебе удалось убедить себя, что ты стала сильнее, взрослее. Но ты по-прежнему глупая девчонка в поисках любви, та, что убегала в свою комнату и мечтала там о прекрасном принце, придумывая красивые невероятные истории.
Мне не хватало Серены. Я хотела бы поговорить с ней, облегчить душу, все ей рассказать. Я знала, что она меня поймет.
От: Лиор Видаль
Кому: Рафаэлю Скали
Тема: Ваш роман
Дорогой мсье Скали,
я первый раз пишу автору книги, которая мне понравилась. Если быть до конца откровенной, я никогда бы не осмелилась это сделать, если бы ваш друг, мсье Эдинберг, потрясающий книготорговец, не убедил меня высказать вам свои впечатления после прочтения нашего первого романа.
Я всегда была уверена, что с момента, когда книга опубликована, она начинает принадлежать читателям и читать ее надо, не принимая в расчет личность автора.
Но роман «В тиши ее молчания» меня глубоко тронул.
Я вошла в вашу историю, как заходят в великолепный, таинственный дворец: с широко открытыми глазами, обостренными чувствами, бьющимся сердцем — и с ощущением, что могу не захотеть выйти наружу.
И тут я услышала дыхание, прерывистое дыхание человека в поисках мечты.
И я поняла, что оно ваше.
Но это было и мое дыхание тоже.
Я стала каждым из ваших персонажей, пережила эту историю как свою, ту, которую бы написала, если бы умела.
Я не собираюсь рассказывать вам свою жизнь, мсье Скали, я для того слишком скромна. Однако, прочитав ваш роман, я поняла, что вы ее уже знаете, хотя бы частично. Вы знаете мое одиночество, мое смятение, мою неспособность разговаривать с мужчинами, их невозможность понять меня. Эта женщина из книги — я и еще многие, застывшие в своей оскорбленной гордости, плачущие по вечерам, когда темнота прячет их от посторонних глаз и никто не увидит их слабость. Я и еще многие, решившиеся убить в себе мечтательницу, задушить ту маленькую девочку, которая играет в принцесс и ждет появления рыцаря-освободителя.
