В его взгляде смешались нежность и боль.
— Я в этом уверен.
— И что с ней стало?
— Она ушла… унеслась, как дым, — пробормотал он, помрачнев и уставившись в пространство.
Он стоял так несколько мгновений, грустный и удрученный. Потом молча повернулся и побрел к своему рабочему столу, словно сделавшись вдруг особенно маленьким и старым.
Я открыл «Любовь властелина», погладил страницы, которые она прочла, словно между строчками мог остаться аромат ее духов или след ее мыслей.
Я пришел домой все еще во власти совершенно необъяснимого чувства. Я был возбужден, встревожен, озадачен — и при этом ощущал, что мне открылась великая высшая истина. Настолько великая, что охватить мне ее пока не удавалось. Я только угадывал ее очертания, чувствовал в воздухе электрический разряд нарождающейся интриги, вибрировал от нервного напряжения — но свести воедино все эти странные явления не получалось. Словно я смотрел на какой-то яркий свет, который слепил мне глаза.
Сон, девушка, книга, любовь, души-половинки, страсть — слова лихорадочно плясали в моем сознании, сталкивались и терялись.
Почему меня так потрясло появление этой девушки? Что это были за чувства, которые она у меня вызвала? С какой стати я решил, что эта посетительница книжного магазина — девушка из моего сна? Так получилось, потому что я сам хотел в это верить или они действительно похожи? Пока единственным несомненным сходством между ними была сумятица чувств, которую они у меня вызвали.
Действительно ли я влюбился? Можно ли влюбиться с первого взгляда? Как понять то, что со мной происходит? Ни один ответ из тех, что мне удавалось найти, не подходил. Каждый вопрос тащил за собой еще множество новых, один другого каверзнее.
Может ли предложенная мсье Гилелем теория помочь мне во всем разобраться? Может, я точно это знал. Я понял это сразу, еще до того, как мсье Гилель начал развивать тему. Но мне необходимо было остаться одному, чтобы вступить на тот путь, который он мне указал. Путь, на который не смог бы решиться ни один рациональный ум. Путь безумных, но таких притягательных идей, путь мистики и романтики.
В одиночестве кружа по квартире, нервно меряя комнаты торопливыми шагами, я вновь и вновь рассматривал свою историю в свете идей своего мудрого друга. Мой мозг кипел, чувства клокотали, я нырял в глубины своей души, как любитель прыжков с тарзанкой бросается в пропасть, когда в животе сжимается комок страха, но решимость идти до конца не дает остановиться, требует добраться до собственной сути, до истины, доселе скрытой.
От мысли, что девушка из книжного магазина может оказаться моей душой-половинкой, у меня начинала кружиться голова. А ведь мне предстояло распутать этот клубок до самого конца, не обращая внимания на доводы рассудка.
Я увидел ее во сне и узнал потом, когда она зашла в магазин, по одной причине: мне удалось сохранить ее драгоценный образ, который отпечатался в моей душе после того, как ее отделили от ее души. Я сумел узнать ее, потому что никогда не лгал себе, никогда не позволял ни одной из моих подружек занять место, предназначенное для той, которую ждал. И хотя я не всегда вел монашескую жизнь, хотя порой позволял себе отвлечься, но никогда не поступался своими духовными ценностями и убеждениями. Именно поэтому я испытал такое сильное волнение, когда она появилась в моих снах, и не менее сильное чувство сейчас, несколько мгновений назад, когда не мог отвести от нее глаз. Предполагаемое сходство не было причиной волнения. Оно скорее было указателем, который привел меня к нынешнему открытию.
Я возликовал. Мне показалось, что мне удалось поймать неуловимую истину, которая до этого никак не давалась в руки. Я сумел-таки соединить фрагменты моей истории, словно детали пазла, и получившаяся картинка отображала всю мою жизнь — настоящее, прошлое и будущее.
Но внезапно темная тень омрачила мои лучезарные и безумные мысли. Тень эта вогнала меня в тоску, ибо поставила под сомнение всю безупречно выстроенную теорию.
Она не обратила на меня внимания.
Если она действительно моя душа-половинка, она по идее тоже должна бы меня узнать, разволноваться, как-то проявить свои чувства. Но она вела себя индифферентно. Или же… да, нужно до конца следовать идеям, доверенным мне мсье Гилелем. Или же может такое случиться, что она не узнала меня, потому что утратила мой образ в круговерти своей жизни. Утратила ясность зрения, потеряла себя в разных других историях.
Я наконец остановился на этом утверждении, поскольку развивать его дальше не хотелось. Силы внезапно покинули меня, навалилась тоска, я улегся на кровать и обхватил голову руками.
Все это бред.
Надуманная теория. Меня увлек и сбил с толку глупый романтизм.
Нужно опомниться, перестать гоняться за нелепыми фантазиями. Но, пока глаза мои странствовали по трещинкам потолка, в голове вновь и вновь проворачивались те же идеи. Истина перемешалась в моей голове с туманными химерами, которые незаметно проложили дорогу в сон, где царили, впрочем, те же образы.
На следующий день я решил побродить по улицам Парижа. У меня не было никакой конкретной цели, но оставаться больше в четырех стенах стало невыносимо. После нескольких часов беспокойного сна я нисколько не чувствовал себя отдохнувшим. Свежий воздух пошел мне на пользу. Я почувствовал, как легкие расправляются и несут жизненные силы вялым мышцам моего тела. Но вот мозг совершенно отказывался пользоваться преимуществами здорового образа жизни. Мысли, чувства и соображения крутились в голове, как карусель. Я вглядывался в лица прохожих и чувствовал, что читаю в их взглядах и выражениях, понимаю их заботы и тревоги, и это ощущение было новым для меня. Прежде мои прогулки лишь укрепляли меня в сознании моей необычности, непохожести на других, и я чувствовал себя в толпе еще более одиноким. Ритм движения прохожих, их речи и взгляды не имели ко мне отношения, я чувствовал себя словно корабль, затерянный в чужом и бурном море.
Я словно заново открывался миру, и он, казалось, был готов принять меня. Сразу захотелось пересмотреть все давешние события в свете моего неожиданного энтузиазма, я попытался подстроить бег мыслей под ритм шагов, чтобы навести в них какой-то порядок. Но это мне не удалось, пришлось плыть по воле волн, отдавшись детскому восторгу, рожденному пустыми мечтаниями во время бесцельной прогулки.
ЛИОР
Я открыла для себя магазин «Книжный дом» через два месяца после того, как началось наше с Сереной общение. Мне больше нечего было рассказать о своей жизни, и все лучшее из ее библиотеки мы уже перечитали. Я начала бояться, что душевная общность, возникшая между нами, увянет от отсутствия свежей информации извне, воображаемых миров, в которых мы могли бы развернуться. Серена, видимо, почувствовала мои опасения, поэтому как-то раз взяла стилус и написала:
Магазин «Книжный дом» на улице Фуркруа.
— Ты хочешь, чтобы я пошла в этот магазин за новыми книгами для нас?
