С этой мыслью я поднялась и пошлепала вниз. Вдруг мне стало
ясно, что уснуть я уже не смогу. Я выпила стакан теплого молока, очень жалея,
что Сашки нет рядом. Без него моя жизнь начисто лишена смысла.
От большой тоски я даже включила телевизор, все-таки кто-то
жужжит над ухом, потом подумала и налила себе мартини, прихлебывала из стакана
по глотку и таращилась в окно, где, как всегда, не было ничего интересного.
— Глазам не верю, — сказал Лукьянов, появляясь в
кухне в Дедовом махровом халате, сколько же народу бродило в нем по моей
квартире: Дед, Тагаев, человек пять залетных граждан, теперь вот
Лукьянов. — Ты ж терпеть не могла вставать в такую рань?
— Я и сейчас терпеть не могу. Твое внезапное появление
лишило меня покоя и сна, соответственно, тоже.
— Об этом ты сейчас и думаешь?
— Сейчас я думаю о том, что стоит купить новый халат,
тот, в который ты облачился, вызывает у меня массу воспоминаний, а я по
понедельникам начинаю новую жизнь. Ты сам-то чего вскочил ни свет ни заря?
— Ну… все-таки стоит за тобой приглядывать, —
лучезарно улыбнулся он, взглянул на стакан и опять полез с вопросами. —
Помнится, ты говорила, что завязала с выпивкой?
— Теперь, напившись, я не устраиваю дебошей, наоборот,
сплю, как младенец.
Он подошел, взял стакан из моих рук и наклонился ко мне.
— Знаешь, чего мне сейчас очень хочется? — спросил
он тихо.
— Догадываюсь, — усмехнулась я.
— И что?
— У тебя такой взгляд, что тянет размножаться прямо
здесь.
— Отлично, — кивнул он и приступил к делу, для
начала запечатлев на моих губах жаркий поцелуй.
Разумеется, ни Лукьянов, ни я особо не верили, что,
расчувствовавшись, мы начнем для разнообразия говорить друг другу правду,
оттого обошлись без болтовни и всецело сосредоточились на здоровом сексе.
Лукьянов был доволен, а обо мне и говорить нечего, правда,
временами почему-то очень хотелось его придушить. Это желание лишь увеличилось,
когда он спросил:
— Синяки откуда? Ребята на джипе вели себя скверно?
— Напротив. Правда, я имела дело только с одним.
— Кто ж тебя так украсил?
— Дверные косяки сшибала по пьяному делу.
— Значит, по-прежнему пьешь?
— Иногда позволяю себе для разнообразия. Что за
свинство, скажи на милость, вместо того чтобы любоваться моим прекрасным телом,
ты любуешься синяками.
— Они меня очень интересуют.
— Извращенец.
— Не Дед же тебя колотит? — продолжал приставать
он. — Или Дед? А может, Тагаев?
— Может, Дед, может, Тагаев, тебе что за дело? Говорю,
набила шишек по пьяному делу, и отстань. Иначе выгоню из постели.
— Это вряд ли, — улыбнулся он. — Мне здесь
нравится. Знаешь, о чем я подумал?
— Нет. Но уверена, какую-нибудь гадость.
— И ты не права. Я подумал, что впервые никуда не
спешу. Могу сколько угодно лежать рядом с тобой, болтать чепуху…
— Сколько угодно не получится, — покачала я
головой. — Особенно если ты хочешь найти убийцу Светланы.
— А ты совсем не ревнива, да? Дед приучил?
— Просто я считаю, что не вправе одна обладать таким
сокровищем.
Лукьянов засмеялся и даже не прошелся на тот счет, что острю
я на троечку. Должно быть, хорошее настроение у человека.
Интересную беседу прервал звонок в дверь. Мы молча
переглянулись и перевели взгляд на часы.
— Кто это может быть? — спросил Лукьянов.
— Понятия не имею. Но взглянуть стоит. Тебе лучше
оставаться здесь. Только штаны надень на всякий случай.
— Спасибо за ценный совет; сам бы ни в жизнь не
догадался.
Я накинула халат и спустилась вниз, потому что к тому
моменту мы уже успели перебраться в спальню. Заглянув в дверной глазок, я
увидела Вешнякова, который корчил рожи на моем пороге. Я открыла дверь и
обреченно сказала:
— Заходи.
— Привет, — буркнул он и потрусил в кухню,
предварительно сменив ботинки на тапочки. — Опять куришь? — первым
делом спросил он, устраиваясь в своем любимом кресле.
— У меня были гости. Чего глаза вытаращил? Такое
случается. Вот вчера и случилось.
— А-а, — промычал он, но все-таки смотрел на меня
с подозрением.
— Чего уставился? — разозлилась я, вот ведь сыщик,
махом учуял, хотя окно открывала, проветривала.
— Вид у тебя какой-то чудной. Вроде только что из-под
мужика выползла.
— Твоими бы устами да мед пить. Хотя как раз об этом я
пять минут назад мечтала. Может, осчастливишь?
— Ты додразнишься. Вот как-нибудь для разнообразия
возьму и отвечу «да». Посмотрим, как будешь выкручиваться.
— Еще чего, я буду счастлива.
— Особенно-то губы не раскатывай. Меня и на жену едва
хватает. А все работа проклятая.
— Болтаешь много и приперся ни свет ни заря, из этого я
делаю вывод: новости у тебя скверные.
— Где хороших-то взять? Нашли мужика-то.
— Стрельцова? — насторожилась я.
— Стрельцова, — вздохнул Артем.
— Живого нашли?
— Если бы, — развел он руки с самым разнесчастным
видом. — Нашли в брошенном доме на Тимирязева. Не хочешь взглянуть?
— С какой стати? — удивилась я.
— Ну… может, мысли появятся. Поехали.
Не очень-то мне хотелось видеть это, трупы мне осточертели,
но от Вешнякова следовало поскорее избавиться, поэтому я согласно кивнула,
сварила ему кофе, а сама поднялась наверх.
Лукьянов сидел в кресле, выглядел равнодушным и даже
расслабленным.
— Вешняков? — спросил он тихо.
— Он самый. Я уезжаю. У нас труп нарисовался. Хочу
взглянуть.
— Да? Чей труп?
— Шофера Филиппова. Ты с ним, должно быть, знаком.
— Нет, откуда?
— Ну-ну. Если ты смог войти в мою квартиру, значит, при
желании сможешь и выбраться. Когда вернусь, не знаю.
