Ну да, все правильно, они сюда общаться пришли, а я — так от общения отдохнуть.
Приглядевшись к патрульным и еще каким-то незнакомым воякам, увидел, что у всех береты заткнуты под левый погон, и решил не выделяться. Пристроил свой черный берет так же, как у них.
Уютный бар. Небольшой, но продуманный. Вроде и под крышей тростниковой, художественно заплетенной, а вроде и на улице, обдуваемый ласковым бризом с Океана. Вместо стен — метровый плетень, тоже из тростника. И мебель из ротанга,
[320]
тоже плетеная. Столешницы из досок, а ножки и их соединения — ротанг. Даже стенка барной стойки — и та плетеная из него же.
Бармен — мулат в пестрой гавайке.
Стиль — великое дело. Стиль примиряет нас с действительностью. Хотя бы на время.
С моего места были хорошо видны и город и порт.
Порто-Франко спускался к океану рядами улиц с небольшой возвышенности, и ближе к берегу пейзаж разравнивался, а сам берег был изрезан бухтами, в которых стояли разнообразные суда. Все это напомнило мне города Лисс и Зурбаган, описанные Александром Грином
[321]
в романе «Бегущая по волнам».
В самой крупной бухте, похожей очертаниями на след от конского копыта, был торговый порт. Через короткий мыс — в соседней бухте — пассажирский терминал.
На мысу — бар. Этот самый «Slow boat», в котором я и сижу.
В дальнем конце затона торгового порта виден был стапель, на котором сварщики наваривали металлические листы на готовый скелет кораблика длиной метров двадцати — двадцати пяти. Судя по высоко задранному носу и характерной корме — кошелькового сейнера.
Между портом и стапелем шумели промзона и грузовой терминал с бетонными пирсами. Громыхала сцепками ветка железной дороги. И тянулись склады. Много складов. Рядами.
За ними торчала труба ТЭС, водонапорная башня и вышка с «подосиновиком», скучающим у крупнокалиберного пулемета.
В других заливчиках, за зданиями то ли складов, то ли цехов, были видны деревянные причалы на сваях для деревянных же рыбачьих посудин типа прибалтийских парусных лойм
[322]
и небольшой деревянный пирс для двух металлических траулеров. Один был к нему пришвартован, второй был хорошо различим в Океане, не так далеко, впрочем. Мир этот молодой, за двадцать лет всю рыбу у берега еще не выловили. Так что еще долго не будут ходить за ней дальше горизонта.
Ближе к берегу бросил якорь орденский корвет.
[323]
Дежурство несет. Корвет — вполне современных очертаний, рубки по американской моде зализаны заподлицо с бортами. На носу в сферической башне универсальное орудие, издали не разобрать какого калибра. На корме два спаренных зенитных автомата с тонкими стволами, вряд ли калибром больше чем 40 мм. На мачте орденский флаг полощется. На борту крупно нарисован знак Ордена. Чтоб издалека боялись.
И вот сидел я среди этого псевдотропического стиля, лениво осматриваясь, вкушал морских гадов, неторопливо попивая пиво из большой граненой кружки, и балдел от одиночества в толпе.
Накатывал и оттягивался.
Накатывал и оттягивался.
Потом, взяв еще кружку эля, никому не мешая, в своем уголочке читал первую художественную книгу в ЭТОМ мире, которую и купил в этом городе. Роман был фантастическим, про Великоречье — придуманный мир, где часть современной России перенеслась хрен ее знает куда: в другие времена и веси, но в ту же местность. И сделалось так, что тот мир с нашим миром соединились в шахматном порядке, а Волга удлинилась аж до Индийского океана, утеряв свое имя. И стала она называться просто Великой рекой. Местные там жили в голимом средневековье, а наши быстро растеряли цивилизационный потенциал. Удержаться им удалось на промышленном уровне начала XX века. И еще там жили эльфы, гномы, тролли и прочие персонажи, читать про которых любил с первого издания в СССР Толкиена.
[324]
Сказка для взрослых.
Отвлечься на чтение удалось только до того момента, пока главному герою не навязали бабу в отработку за долги, и тут все снова рухнуло верхним концом вниз.
Читать дальше уже не мог, горькой волной накатили злободневные проблемы.
Как же мне бабы успели надоесть за такой короткий срок… А ведь еще не всех стоптал-то.
Что же дальше будет?
Кто меня куда гонит?
Кто меня заставляет этот выводок красоток вешать на свою шею? Да мне одной Ингеборге бы за глаза хватило.
Я прекрасно понимаю, что красота должна быть богатой, иначе она обязательно становится объектом продажи. И свободной, иначе она обязательно становится подневольной. А в ЭТОМ мире ей скорее всего уготована участь быть объектом подневольной продажи.
Богатство не богатство, а приличную сумму для старта в новом мире я своим девчатам обеспечил.
А вот как со свободой? Если от них не свободен я, значит ли это, что они не свободны от меня? Или этот гейм в одни ворота?
В общем, настроение резко упало, и никакого изящного выхода из создавшейся ситуации я не находил. Даже пиво вдруг стало не в пиво.
Мы с девчатами неожиданно оказались крепко повязаны незримыми путами, по крайней мере, до Новой Одессы.
А до нее еще добраться надо. Желательно без проблем.
Чуйка требует немедленных действий, конкретно — бежать отсюда во все лопатки, а ситуация заставляет сидеть на попе ровно. Автобус еще не доделан. А пока он в ремонте, бесполезно искать так необходимый нам русский конвой. По крайней мере — конфедератский. Остальным я почему-то заранее не доверял.
Нет, все же временами я сам себя не понимаю: зачем мне столько баб? Пусть и очень даже красивых?
Если разобраться по гамбургскому счету, то сначала мне девчата были нужны всем скопом чисто утилитарно, для того только, чтобы выбить из этой чертовой Базы возврат домой. Артелью, как известно, и батьку бить легче.
Затем — выбить из этого пресловутого Ордена деньги.
Потом все как-то само собой закрутилось и понеслось лобком по кочкам с бешеной скоростью. И вот я уже не свободный индивидуум либертианских наклонностей, а четко детерминированная белка в чужом колесе.
