Майор Роун сидел в кузове, спиной к стене водительской кабины. Второй офицер Танит, он был печально известен раздражительностью, вероломством и пессимизмом. Корбек частенько сравнивал его со змеей — как физически, так и по характеру.
— Сыграете, майор? — спросил Фейгор, приостановив раздачу.
Роун покачал головой. Он уже проиграл достаточно своему адъютанту за последние сорок дней перелета на транспортном корабле.
Сейчас он уже почуял войну и потерял интерес к пустым играм.
Фейгор пожал плечами и закончил раздачу. Каффран поднял карты и вздохнул. Бростин поднял свои карты и вздохнул еще тяжелее. Он прикидывал, примут ли как ставку шерстяные носки.
Мотоциклисты летели по обе стороны несущихся грузовиков, указывая направление. Сержант Маколл, командир разведчиков, вклинился между двумя транспортирующими машинами, чтобы успеть увидеть выплывающий из дыма улей раньше них. Город был огромен, больше, чем он когда-либо видел, точно больше, чем города-бастионы Танит.
Взревев мотором, он рванул вперед, миновал служебные машины местного комиссариата и возглавил колонну, несущуюся по разбитому шоссе к докам.
Залп снарядов обрушился на внешние трущобы на востоке. Дорден, пожилой седеющий старший медик Танитского полка, приподнялся, чтобы посмотреть. Пожары, яркие, лимонного цвета, с шипением вздымались над отдаленными взрывами. Грузовик подскочил на колдобине, и Дорден хлопнулся на задницу.
— Чего высматриваешь? — спросил Брагг.
— Не понял? — переспросил доктор.
Брагг перевернулся на своей неудобной койке. Он был огромен, больше, чем любые двое Призраков вместе взятые.
— Мы доберемся туда рано или поздно. Помрем там рано или поздно. Чего ради стараться заранее рассмотреть нашу смерть?
Дорден смерил гиганта взглядом.
— Стакан наполовину пуст или наполовину полон, Брагг? — спросил он.
— Какой еще стакан?
— Гипотетический. Наполовину пуст или наполовину полон?
— Да, так о каком стакане речь-то?
— Воображаемом стакане.
— А что в нем?
— Неважно.
— Мне важно, док, — пожал плечами Брагг.
— О, ну ладно… сакра в нем. Наполовину пуст или наполовину полон?
— Сколько сакры? — уточнил Брагг.
Дорден открыл рот, потом еще раз, потом сел на место.
— Забудь.
Брагг вытащил матерчатую флягу.
— Вот она, сакра, — объявил он.
— Спасибо, не сейчас, — ответил Дорден, подняв руки, словно сдаваясь.
Брагг сел напротив него в трясущемся кузове, кивнул и сделал глубокий глоток.
Снаряды с воем упали в полукилометре от дороги, достаточно близко, чтобы стало неуютно. Дорден потянулся к фляге.
— Ладно уж, раз она здесь…
Сержант Варл, сжимая железные поручни койки жужжащей механической рукой, пытался поднять боевой дух своих людей, заведя песню. Некоторые присоединились без особого энтузиазма, подпев куплет или два из «Выше неба, дальше дали», но вскоре затихли. Когда Варл попытался снова, ему посоветовали заткнуться.
Сержант ладил с людьми лучше большинства офицеров в полку и знал, когда отчитать, а когда оставить в покое. Он достаточно прослужил рядовым.
Сейчас настрой взвода был плохим. И Варл знал почему. Никто не хотел. Никто не хотел ввязываться в войну между ульями.
«Магнификат» ожидал в северных доках, когда появилась первая колонна, заливая огнями ночь. Все лодки на Хассе работали вовсю, река оставалась судоходной, и грузы боеприпасов и амуниции из Северных групп прибывали один за другим. Отряды Вервунского Главного в синих шинелях, серых портупеях и характерных шипастых шлемах вместе с людьми из УКВГ, сервиторами и горсткой чиновников и инспекторов в красных мантиях Администратума контролировали перевозчиков на реке — к негодованию постоянных портовых работников из гильдии доковладельцев. Священники из Экклезиархии тоже явились на третий или четвертый день, заведя постоянное «дежурство» молитв, чтобы защитить переправу и обезопасить русло и виадук. Клирики, все в капюшонах, столпившись вокруг жаровни на краю пирса, нараспев читали молитвы. Каждый раз, когда Фолик подводил «Магнификат» к причалу на северном берегу, они были там. Казалось, они никогда не спали, никогда не отдыхали. Он завел обыкновение кивать им каждый раз, когда его паром скользил мимо них. Они никогда не отвечали. В эту ночь Фолик рассчитывал принять больше груза, но солдаты домов, заправляющие сейчас в доках, отвели ему причал в стороне, чтобы транспорты с войсками могли свободно проезжать на посадочные платформы.
Фолик бережно подвел древние турбины к причалу, и Мясорубка бросил якорь.
Первые два грузовика с рычанием взгромоздились на паром. Мясорубка парой светильников указал им на трюм.
Высокая фигура в длинном плаще выпрыгнула из кабины первого грузовика. Мужчина подошел к работнику дока Фолику.
Фолик практически оцепенел при виде комиссарского значка на фуражке. Благоговейная улыбка исказила его заляпанное маслом лицо, и он снял свою шерстяную шапку в знак уважения.
— Сэр, ваше присутствие на борту — большая честь для нас!
— …и удовольствие для меня. Как вас зовут?
— Фолик, сэр Герой Империума!
— Я… я не подозревал, что моя репутация настолько опередила меня. Приветствую, Фолик.
— Это подлинная честь, сэр, — переправлять ваши войска в улей Вервун.
— Я благодарен за эту честь, Фолик. Мои первые машины на борту. Продолжим?
Фолик кивнул и метнулся прочь, чтобы велеть Мясорубке отвязывать канат.
— Сам комиссар Каул у нас на борту! — выдохнул Фолик своему помощнику.
— Каул? Ты уверен? Народный Герой?
— Это он, говорю тебе, во плоти, бесстрашный ублюдок, прямо здесь, у нас на лодке!
У палубы полковник-комиссар Ибрам Гаунт оглянулся на них и улыбнулся, услышав их разговор.
«Магнификат» находился в фарватере, когда небо на востоке залило светом. Все вздрогнуло, словно порыв ветра пролетел над водой. Горизонт на востоке осветило полночное солнце.
— Что это было? — прокричал Мясорубка. Зашумели солдаты.
Гаунт поднял руки, прикрывая глаза от света, и в этот миг горячие волны покатились по реке. Он легко узнал признаки ядерного взрыва.
— Это было начало конца, — сказал он.
Глава четвертая
КОНЕЦ УЛЬЯ
Безумие! Безумие! Да что за войну мы ведем?
Маршал Эдрик Кроу, услышав новости из Ванника
Каул направился прямо в Штаб домов, когда ему воксировали новость. Он обходил южную Куртину, так что ему потребовался почти час, чтобы пересечь улей и попасть в Главный хребет.
