– Устаревшая модель, – усмехнулся он.
– Там уже вставлена карта, – сообщил Бахыш-хан, – нужно
только перенести на нее нужные тебе номера телефонов. И не забудь, что карту
нельзя доставать из аппарата. Ты все понял?
– Понял. Но я думал, что телефон будет другой. Более
навороченный.
Бахыш-хан покачал головой. Трудно иметь дело с таким
простодушным молодым человеком.
– Теперь часы, – продолжал он, – я дам тебе часы, которые ты
тоже должен носить все время на руке. И, желательно, никогда их не снимать.
Если тебя спросят, ты можешь сказать, что это подарок близкого тебе человека.
Например, твоей девушки.
При упоминании о девушке Маджид покраснел, смущенно
отвернувшись. Бахыш-хан достал часы. Простая модель обычной «Омеги». Он
повернул часы, показывая надпись на английском. «Дорогому Маджиду на память».
– Спасибо, – кивнул юноша, рассматривая часы.
– Всегда носи их на руке, чтобы они не остановились. Там
автозавод, который подзаводит часы, когда их носят на руке, – пояснил
Бахыш-хан.
– Я знаю, – кивнул Маджид.
– Возьмешь недельный отпуск, – продолжал его наставник, – но
сделай это так, чтобы об этом узнало как можно меньше людей.
– Я как раз завтра встречаюсь с профессором, – вспомнил
молодой человек.
– Нет, – резко сказал Бахыш-хан, – ни в коем случае ничего
не говори. Иначе ты все испортишь…
Маджид вздрогнул, настолько категоричным и строгим стал
голос его собеседника.
– Ты хороший ученый, – сказал, немного успокаиваясь,
Бахыш-хан, – но плохой шпион. Как ты можешь завтра просить профессора отпустить
тебя на неделю, если тебе еще никто не позвонил? Они позвонят только завтра
вечером. Или вообще послезавтра. Как ты можешь заранее знать, что они тебе
позвонят.
– Но вы же знаете… Да, я понимаю. Извините меня.
– Старайся не допускать таких ошибок, Маджид, иначе вся наша
работа ни к чему не приведет. Нам очень важно, чтобы ты разоблачил чужого
человека в лаборатории, куда тебя привезут. У тебя одна и главная задача.
Делать все, что тебе скажут, и внимательно наблюдать. Потом мы проанализируем
все данные и, возможно, сумеем выйти на укрывшегося там предателя. Поэтому
никому не доверяй и старайся меньше говорить. Тебя обязательно начнут
проверять, но ты чист и не желаешь зла нашим братьям. Зато в мусульманском мире
всегда будут помнить великого шахида – твоего дядю – и благородство вашей
семьи.
– Спасибо, – пробормотал Маджид.
Они просидели за ужином еще около часа. Бахыш-хан и Маджид
заказывали только минеральную воду. Обслуживающий их официант был из Польши и
понимал, что оба гостя – мусульмане, и поэтому не будут заказывать алкогольные
напитки. Вечером Бахыш-хан подвез Маджида до общежития и остановил машину в
двух кварталах от здания. Когда Маджид ушел, Бахыш-хан тяжело вздохнул и,
развернув машину, поехал за город, где его уже ждал небольшой автобус с
сотрудниками разведки. Он припарковал машину рядом и вошел в автобус. Трое
сидевших в автобусе сотрудников весело приветствовали его.
– У вас есть что-нибудь выпить? – зло поинтересовался
Бахыш-хан.
– Только пиво, – ответил один из них.
– Давай, – кивнул он и, взяв протянутую бутылку, отпил прямо
из горлышка.
– Весь вечер ужинали – и ни капли спиртного, – пробормотал
он, – я стану трезвенником и попаду в почетные члены «Анонимных алкоголиков».
– Тебе нельзя пить спиртного, ты у нас мусульманин, –
пошутил один из сотрудников.
– Перестань, – поморщился Бахыш-хан, – этот парень способепн
вывести из себя кого угодно. Он какой-то слишком заумный. Я начинаю жалеть, что
мы его выбрали.
– Разве у нас был выбор? Нужно было, чтобы его выбрал Абу
Усеиб. В Агфанистане нужен талантливый химик, а он самый талантливый из всех
возможных кандидатов.
– Я знаю, знаю. Но вы слышали, как он сказал о своем
профессоре. А если бы он завтра пошел отпрашиваться? И об этом узнал бы Абу
Усеиб? Это значит, что мы заранее сообщили парню о возможной поездке в Бейрут и
дальше – в Кандагар. Можно было бы считать операцию закрытой. Любой дилетант
поймет, что парень работает под нашим контролем. И после этого они будут осторожны
вдвойне.
– Это твоя программа, – напомнил ему один из сотрудников, –
ты сам об этом много раз говорил.
– Говорил, – раздраденно кивнул Бахыш-хан, – но теперь я
начинаю всерьез опасаться. Он слишком наивен и слишком занят своими химическими
формулами. Живет в своем мире грез. Нужно быть осторожнее. Часы и телефон
проверили?
– Да, все работает.
– Хорошо. Нужно прослушивать его постоянно, чтобы знать, о
чем и с кем он будет говорить.
– Не беспокойся. Все, что касается нашей техники, нас не
подведет.
– Надеюсь, – пробормотал Бахыш-хан.
Он даже не мог предположить, что уже сегодня поздно ночью
его молодому подопечному позвонила Сабрина, с которой Маджида связывали
романтические чувства. Они разговаривали минут десять, и каждое слово Маджида
было слышно сотрудникам технической лаборатории американской резидентуры в
Лондоне. А затем Маджид допустил ошибку: сообщил Сабрине, что наверняка уедет и
вернется в Кембридж лишь через некоторое время. Именно поэтому они не смогут
увидеться в следующую субботу.
Бахыш-хан спал, когда ему позвонили и разбудили, сообщив об
этом разговоре. Он пришел в ярость, услышав об этом признании Маджида. Теперь
ему уже было не до сна. Он не мог предположить, что его подопечный сделает еще
одну, гораздо более непростительную ошибку, когда оставит телефон и часы на
столике в своей комнате и спустится вниз, за книгой, которую у него взял
проживающий с ним в одном здании ливанец Вахид Хасан. Тот прибыл в Кембридж только
недавно, но уже успел подружиться со всеми, настолько дружелюбным и открытым
молодым человеком он был.
Маджид постучал в дверь и вошел в комнату, в которой Вахид
Хасан жил вместе со своим другом из Германии – Паулем Нигбуром. Они радостно
приветствовали пришедшего Маджида, хотя время было уже совсем позднее, но разве
у молодых людей бывает такое понятие, как позднее время? Маджид задержался в их
комнате минут на сорок. Они весело обсуждали последние матчи Лиги чемпионов, в
которой немецкая «Бавария» оказалась на грани вылета, тогда как две английские
команды гарантировали себе выход в следующий круг. Вахид Хасан болел за
англичан, а Пауль Нигбур соответственно за немцев. На этой почве они постоянно
спорили. Маджид, пытавшийся примирить обоих друзей, признался, что всегда
больше симпатизировал испанским командам, и особенно «Барселоне». И тогда спор
разгорелся с новой силой.
