Генерал поднял глаза:
- Он - один?
- Нет, сэр, с ним две женщины.
- Проводите их.
Прошла минута, пока генерал Нирзанн лично занимался инвентарем артиллерии для передачи своему преемнику. Услышав возле дверей удивленные возгласы офицеров, он резко поднял голову.
В комнату входила Алина Солини, сопровождаемая Виви и Стеттоном.
Когда пристальный взгляд генерала Пола Нирзанна остановился на лице молодой женщины, он от неожиданности широко раскрыл глаза, офицеры, восхищенно перешептываясь, столпились около стола - это привело Стеттона в негодование, а дрожащая Виви крепче прижалась к нему.
Алина стояла совершенно спокойно, хотя лицо ее было чуть-чуть бледно.
- Эти женщины мечтают о паспортах? - спросил генерал, глядя на Стеттона.
- Да, сэр.
Генерал какое-то время молча рассматривал их, потом его взгляд остановился на Алине:
- Как ваше имя?
- Солини... Алина Солини.
- А ваше?
Но Виви не могла произнести ни слова, и Алина ответила за нее:
- Мадемуазель Виви Жанвур.
- Куда вы хотите направиться?
- В Варшаву.
- Как мне известно, вы пребывали в женском монастыре. Вы - жители Фазилики?
- Нет, сэр.
- Откуда вы появились здесь?
Алина явно заколебалась.
- Я из Одессы, - ответила наконец она.
- А мадемуазель Жанвур?
- Она из Парижа. Ее отец, ныне покойный, Пьер Жанвур - французский дипломат.
- Вы сказали, что вы из Одессы.
- Да, сэр.
- Вы замужем?
- Не... нет, сэр.
Генерал прищурился.
- Кажется, вы сомневаетесь в ответе, - сухо заметил он.
- Прошу прощения, сэр. - Глаза Алины вспыхнули негодованием. - Я сказала, что не замужем.
- Очень хорошо, очень хорошо. - Генерал помолчал, потом продолжил: - Я должен задать вам, мадемуазель, несколько дополнительных вопросов... наедине.
Джентльмены, оставьте нас.
Офицеры толпой неохотно вышли, пятясь и бросая взгляды на Алину. Потом генерал распорядился, чтобы ординарец проводил Виви и Стеттона в другую комнату. Стеттон хотел было протестовать, но остановился, поймав взгляд Алины, которая спокойно сказала:
- Не волнуйтесь, я смогу с ним справиться.
Пока они с Виви ждали, Стеттон, раздраженный задержкой, сгорал от нетерпения. Перед его глазами стояла картина - бородатый раненый человек на полу.
Единственное, чего он сейчас желал, - это убраться из Фазилики как можно скорее.
А что, если тот человек легко ранен... что, если он последовал за ними и, может быть, прямо сейчас входит в штаб-квартиру генерала? Стеттон подошел к двери комнаты и оглядел холл. Кроме охраны на входе, никого не было видно.
- Наверно, Алина права. Я был глуп, вмешиваясь не в свое дело, пробормотал он.
- Прошу прощения, что вы сказали?
Это был голос Виви. Он и забыл о ее присутствии.
- Ничего, - повернувшись к ней, ответил он.
Спустя некоторое время девушка опять заговорила:
- Вы знаете, кто был этот... тот человек, месье Стеттон?
- Какой человек? - Стеттон сделал вид, что не понял, о ком она говорит.
- Тот... которого мы бросили... там.
- Нет, - Стеттон смотрел на нее, - а вы?
- Нет. Я ничего не знаю. Как Алина могла такое сделать? Вы слышали, она не позволила мне даже говорить по дороге сюда. Она такая хорошая... я всегда так ее любила!
- Вы были знакомы с ней до ее появления в монастыре? - спросил Стеттон.
- Нет, я увидела ее там впервые. Мне не разрешали бывать с ней, но она обычно заходила ко мне в комнату вечером поговорить. И прошлым вечером она как раз зашла ко мне, когда появились солдаты... и вы.
Последние слова почему-то были приятны Стеттону.
Он взглянул на девушку:
- Так это была ваша комната?
- Да. Я жила в ней с тех пор, как помню себя. Я всегда так радовалась, когда Алина приходила, а теперь... - Виви пожала плечами и отвернулась.
- Вы еще будете радоваться, детка, как только мы уберемся из Фазилики. Вот увидите, - сказал Стеттон.
И был удивлен, когда она воскликнула:
- Я вовсе не детка!
- Нет? - развеселился он. - Простите меня, мадемуазель Жанвур.
Он снова подошел к дверям и выглянул в холл. Там было все так же пусто.
Виви уселась в кресло, и ее лицо выдавало беспокойство не меньшее, чем его собственное. Минут двадцать, а то и больше они продолжали молча ждать, и Стеттон уже намеревался пойти узнать, что происходит, когда в дверях появился ординарец и объявил, что генерал Нирзанн требует его к себе.
Виви составила ему компанию. Они нашли генерала все еще сидящим за столом, Алина расположилась в кресле. Когда они вошли, генерал поднялся и вежливо поклонился, а Алина послала Виви ободряющую улыбку.
- Прошу прощения, мадемуазель, - сказал генерал Нирзанн, - за то, что причинил вам неудобства, которые вы могли бы расценить как неучтивость. Поверьте мне, это не входило в мои намерения. Мадемуазель Солини все вполне удовлетворительно объяснила.
Стеттон вздохнул с облегчением:
- А паспорта?
- В них нет необходимости, мистер Стеттон. Мадемуазель Солини изменила свои намерения... Что ж, это привилегия любой женщины. Она собирается в Маризи, я тоже, и она окажет мне честь отправиться туда под защитой моего эскорта.
Стеттон застыл от гнева.
- Так это... - начал он сурово, но голос Алины прервал его:
- Мы просим вас присоединиться к нашей компании, месье Стеттон. И Виви, конечно, тоже.
- Но вы же хотели ехать в Варшаву! - возразил молодой человек, но, поймав многозначительный взгляд Алины, спохватился: - Конечно, генерал прав, вы вольны изменить свое решение. И, поскольку мне решительно нечего делать, я буду рад присоединиться к вам.
Это явно не понравилось генералу Нирзанну. Нахмурясь, он с нескрываемой враждебностью сказал Стеттону:
- Совсем не обязательно.
На что молодой человек вызывающе улыбнулся.
- Однако, поскольку мадемуазель Солини приглашает меня, я поеду. А сейчас, сэр, мы должны вас оставить, леди еще не завтракали.
- Они могут позавтракать здесь, - сказал генерал.
