– Успокойся, – Скоков поморщился, – это всего лишь моё личное мнение. Да, я считаю, что некомбатанты – это наша обуза, и именно из-за них мы теряем мобильность. У меня спросили – я ответил. Теперь ты излагай, что надумал, а мы тебя послушаем. Может, в твоей голове родился гениальный план, как всем хорошо сделать? Давай, расскажи.
Тимошин немного успокоился и посмотрел на меня.
– Говорите, Антон Антонович, – поддержал я Скокова.
– Я не знаю, что предложить, – растерялся комендант базы, – но то, что бросать людей нельзя, – это я понимаю очень чётко.
– Тогда давайте обойдёмся без нервов. – И я обратился к Лиде: – Твои предложения?
– Надо драться, – уверенно заявила женщина. – Мы знали, что нас могут обнаружить, и готовились к этому, так что встретим карателей Альянса всем, что у нас имеется. Корабли необходимо спрятать в одной из глухих бухт неподалёку, воины закрепятся на базе, а гражданских мы на время эвакуируем в Рагузу. Думаю, что покидать базу без боя нельзя, и мы сможем устроить вражескому десанту такую кровавую баню, какую они на всю оставшуюся жизнь запомнят.
– Сурово.
– Как думаю, так и говорю.
– Ты права и не права одновременно. Без сомнений, вражеский десант мы можем встретить, и если случится бой, то нанесём противнику серьёзные потери. Однако ты забываешь о том, что мы не регулярное подразделение вооружённых сил ККФ и нам нет нужды стоять насмерть. Большую часть всей своей сознательной жизни, милая моя, ты была наёмником, но как-то незаметно для себя стала рассуждать как самый настоящий лейтенант регулярных войск Конфедерации.
– Но ведь мы готовились к тому, чтобы встретить вражеские корабли!
– Одиночные поисковые корабли класса корвет-фрегат, а не полноценную карательную эскадру с парой артиллерийских крейсеров в авангарде. Давай раскидаем ситуацию на составляющие. Корабли уходят, мы их прячем – и лишаемся своих глаз. Нет радара – нет координат вражеских кораблей. Наши гаубицы не смогут стрелять, если суда противника находятся вне пределов прямой видимости, то есть артиллерийской дуэли не получится. Несколько вражеских кораблей остановятся в семи-восьми милях от берега и начнут причёсывать весь берег по квадратам, выпустят с полтысячи снарядов калибром свыше сотни миллиметров, и вся наша героическая оборона на этом закончится. И это без вертолётов, которые повиснут над головой, и без десантов в соседние бухты. Я прав?
– Всё правильно сказал, – одобрил Скоков.
– Да, – нехотя согласилась Лида.
– Наверное, – пробубнил Тимошин.
Ещё раз оглядев командиров, я решил, что все осознали, в какой попе мы можем оказаться, и решил перейти к тому, что сам надумал:
– Мой план таков. Завтра я отправлюсь к Адриано Пдтти и переговорю с ним насчёт того, чтобы в глубине его территории на какое-то время поселились наши некомбатанты: подростки, рабочие и женщины. С ними останется Антон Антонович и два взвода бойцов. Думаю, что за некоторые материальные блага вождь пойдёт на то, чтобы приютить несколько сот человек. Теперь что касается воинов и моряков. Через два дня сухогруз и танкер отправятся в Алжир и станут под погрузку топливом, оборудованием и боеприпасами. БДК вернутся в Поццалло через три-четыре дня. На них загрузим всё самое ценное имущество с базы, и вместе с теми, кто может сражаться, десантные транспорты двинутся в район Балеарских островов, где станут на якорь и будут ожидать встречи с остальными нашими кораблями. Точные координаты места их стоянки определит Максим Сергеич. Далее: «Ветрогон» ждёт возвращения яхты с диверсионной группой Серого и появления вражеской эскадры. При обнаружении чужих кораблей и засветившись на их радарах, яхта и фрегат начинают отрыв, при этом от базы они расходятся разными курсами. Вражеский адмирал, который будет командовать карателями, должен частью сил кинуться за нами в погоню и помимо этого высадить в Поццалло морскую пехоту. На базе не окажется никого, и, побродив, вражеская пехота вернётся на свои транспортные суда. Пока всё это происходит, фрегат и яхта отрываются от преследователей и идут в Алжир. «Ветрогон» забирает танкер и сухогруз, и все движутся к Балеарским островам. Там мы встречаемся с нашими БДК и идём к Испании. Там ищем хорошую бухту под базу и, обосновавшись на новом месте, перевозим туда наших гражданских и оставшееся на Сицилии имущество.
– Слишком всё сложно, – первым отозвался майор, – хотя и осуществимо. Есть несколько важных моментов, которые необходимо ещё проработать: зимние шторма, профпригодность наших штурманов, честность Патти и – насколько ты доверяешь алжирскому султану, которому лично я ни черта не верю.
– Да или нет, Максим Сергеич? – уточнил я у Скокова.
– В целом с планом согласен. Общее направление и смысл того, что ты задумал, мне понятны. Значит, голосую за.
Тимошин, услышав, что ему не потребуется бросать некомбатантов, расправил плечи:
– Как долго нам придётся находиться вдали от основных сил отряда?
– От трёх месяцев до полугода.
– Большой срок… – протянул он.
– А иначе никак.
Лида только молча кивнула, мол, поддерживает мой план.
Прочие мелкие детали нашей предстоящей эвакуации мы обсуждали ещё целый вечер. Составляли списки воинов, которые должны были войти в разные отряды, подсчитывали оружие, запасы продовольствия, топлива, технику и то, что нам необходимо забрать с собой. Знал бы я в тот момент, как судьба повернётся, многое бы в тот день переиначил, но тогда, пусть не всем довольные, но определившиеся в своих дальнейших планах, ровно в 21.00 командиры покинули штаб.
В лагере был маленький праздник. Бойцы вернулись из похода на базу, потерь не было, и они веселились от всей своей широкой вольной души. Я хотел было к ним присоединиться, посидеть у костерка, песни послушать, под печённое на углях мясо винца выпить, но в комнату вбежал сильно взволнованный дежурный связист.
– Что такое? – спросил я.
– Вот! – Он положил передо мной большой лист бумаги, весь исписанный словами на английском языке и переводом на русский с оборотной стороны. – На длинных волнах перехватили открытое послание Первого лорд-маршала ко всем вооружённым силам Средиземноморского Альянса.
– Открытое?
Данному факту я искренне удивился, поскольку никогда ранее радиостанции Альянса не работали в открытом режиме, а такого, чтобы сам правитель всего государства выступил с неким обращением, и представить было нельзя.
– Так точно, командир. Мы сами удивились и первую передачу просто прозевали, а чтобы вторую перевести, вашего переводчика Аргайла вызвали. После повтора передача пошла по третьему кругу. Видимо, радиостанция даёт в эфир запись, и мы перевели каждое слово.
– Какая станция вещает, Фамагуста?
– Да.
– Можешь идти. – Посмотрев в окно на веселившийся народ, я вздохнул и добавил: – Шифровку из Краснодара сюда принесёшь. Буду на месте.
