– Ах ты ж радость моя! – расплылся в довольном оскале Сиплый, увидев выставленный на всеобщее обозрение провиант, и кивнул Ткачу: – Во! Я же говорил – будет от него польза!
Командир оценил мою запасливость, но на чревоугодие наложил мораторий, приказав ужинать сухарями.
– Где ты такую хуйню берешь? – поморщился Гейгер, брезгливо глядя на кружку Рябы, в которой тот неспеша помешивал залитый кипятком порошок. – Воняет хуже, чем мои кирзачи. Этим говном только вшей травить.
– Хочешь? – невозмутимо поднял сапер дымящуюся кружку. – А то, замечаю, чесаться ты стал шибко в последнее время.
– Я лучше от зуда сдохну, чем от заворота кишок.
– Жидкость не может служить причиной заворота кишок, – отстраненно констатировал Сиплый. – А вот инородные предметы в кишечнике или обильная пища после длительного голодания – да.
– Не умничай. Ты же понял, о чем я.
– Слышь, Гейгер, – повеселел Ряба, – а может, тебе инородные предметы покоя не дают? Шило, к примеру.
– Э-эх, – махнул рукой техник, делано обидевшись. – Лишь бы позубоскалить. Никакого уважения к возрасту. Ну вас на хер. Ткач, кто первым дежурит?
– Я и… наш турист, – кивнул командир в мою сторону, – потом Сиплый с Балаганом…
– Е-мое, – сдержанно возмутился медик, – опять посреди ночи.
– …и ты с Гейгером.
– Ну и славно. Значит, можно на боковую.
– Что-то ты рано, – заметил Ряба.
– Старики – они ж как дети, – ухмыльнулся Сиплый.
– Смейтесь-смейтесь, – заворчал Гейгер, укладываясь. – Вот доживете до моих лет… Хотя, при вашем уме, вряд ли.
Перекусив мочеными сухарями и чуток потрепавшись за жизнь, остальные тоже отошли ко сну. Или сделали вид. А мы с командиром – будь их племя трижды проклято – приступили к несению вахты.
– На что в Москве посмотреть хочешь? – спросил он, подбрасывая в костер хворост.
– На все, что осталось.
– Ну, тогда экскурсия много времени не займет.
– Уже бывал там?
– Нет, был под Нижним. Сомневаюсь, что разница велика. Кучи лома, да воронки на полсотни метров диаметром. Ты ж из Арзамаса. У вас своя имеется. Не нагляделся, что ли?
– Да наша метров двадцать всего, и глубиной не больше полутора. Видно, маломощная боеголовка, или рванула высоко.
– Маломощная? Половину вашего злоебучего городишки стерла.
– Ну, насчет половины ты загнул, а насчет злоебучего верно.
Ткач усмехнулся и удостоил меня взглядом.
– Я думал – ты постарше.
– А я думал, что мыслительный процесс слишком утомителен для наемника. Мы сегодня оба интеллектуально обогатились.
– Не любишь нашего брата?
– Никто не любит цепных псов, особенно когда цепи в чужой руке. Но я – исключение. Просто обожаю наемников, оттого – предвосхищая следующий вопрос – за вами и увязался. Вместе ж веселее. Разве нет?
– Что, так сильно общения не хватает?
– Отчего же? Этого добра у меня в избытке. Но все больше по работе, а хочется и для души немного.
– Скольких ты убил?
– Бросил считать на седьмом десятке. Хочешь списком павших помериться?
– Хм, – Ткач подцепил веткой сухой лист и поднес к костру. – А я никогда не считал. В бою не до того, а после – кто там разберет, чья пуля панихиду отслужила? Вот был у меня в отряде огнеметчик, Факиром звали, отлично здания зачищал своей горелкой. Фух-х, и полетели «светлячки» из всех щелей. Он покойникам домами учет вел. Да-да, так и говорил: «У меня сегодня два дома. Итого – тридцать семь». Хм. Погиб глупо – пуля аккурат в редуктор угодила. Полыхнул факелом наш Факир. Сгорел за секунды, – Ткач снова посмотрел на меня и недобро ощерился. – Только головешка черная осталась, в сапогах и ремнем кожаным подпоясанная.
– Какая прелесть. Я смотрю, и Весло ваш большой был любитель этого дела. Вон, все цевье насечками испоганил.
– Это он по молодости. Молодые на славу падки. Пока жизнь не вразумит. Хотя кому я рассказываю…
– По ту сторону Оки взрослеют быстрее.
– Возможно. А с глазами что? Мутация?
– Ты разве не слышал рассказов про то, как меня сука вскормила? Маленький мальчик упал с телеги по пути через лес. Никто этого не заметил. Кроме собак. Но собаки его не разорвали. Нет. Старая сука – глава стаи – не позволила. Она забрала его и вскормила, как собственного щенка. Мальчик рос, охотился вместе с четвероногими сородичами, жрал двуногих сородичей. Ну и в результате выросло, что выросло. А потом мальчик покинул стаю. Но люди не приняли его. И тогда он пришел в Арзамас. Вот, теперь ты знаешь мою грустную историю. Прошу, не нужно жалости.
– Нет, этой сказки я не слышал. Мне нравится другая, про то, как ты ночью ходишь по домам и высасываешь у спящих людей мозг через глазницы.
– Да-да, и этим я тоже промышляю.
– Тебе, должно быть, льстит такая слава?
– Она помогает в работе. Известны два подтвержденных случая, когда пустившиеся в бега должники добровольно вернулись к кредитору, узнав, что за ними послали Коллекционера.
– Впечатляет. На Муром работал когда-нибудь?
– Только один раз. Я получил от эсбэшников ориентировку на беглого рейдера. Дело было непростым, пришлось почти три недели по лесам мотаться. А когда я принес голову, тот чинуша, что мне заказ выдал, начал визжать, мол, это беспредел, нужно было живого доставить, для показательного суда, и все в таком духе. Расчет зажал, да еще и аванс грозился вытрясти, если дальше буду права качать. Ну, я плюнул и ушел. А через неделю вернулся и вырезал всю его семью. Даром. С тех пор у нас сложные отношения.
– Вернулся в Муром? Без пропуска?
– Пять золотых с аванса. Служивый на КПП был счастлив подписать мне хоть верительную грамоту. Мзда солидная, но… В моей профессии существует неписаный закон – клиент всегда платит. Если отступить от него, потеряешь авторитет, а это дороже пяти золотых. У вас разве по-другому?
– Нет. Но я не вырезаю семьи. Ограничиваюсь обычно ломанием ног и обещанием зайти через месяц.
– Помогает?
– Твой способ, конечно, эффективнее. Но он мне не по душе.
– При чем тут душа? Душа в церкви хороша, а как выйдешь за притвор, ты – убийца, лжец и вор.
– Атеист?
– Большую часть времени. А ты – истово верующий?
– Я верю, что за все воздастся.
– Кем?
– Богом. Кем же еще?
– Ну, исходя из того факта, что я сейчас не горю в аду, а мило беседую с тобой, и приняв за аксиому существование бога, можно сделать два вывода: первый – бог недееспособен, второй – бог на моей стороне.
