— У тебя извращенная и чудовищная фантазия, — с отвращением
заявила Марина. — Как ты можешь работать с такими странностями?
— Давай пойдем дальше, — предложил Муслим. — Если все было
так, как я предполагаю, то ты поднялась туда, когда на полу уже лежал тяжело
раненный. Ты увидела эту картину и решила ему не помогать. Просто захлопнула за
собой дверь и ушла. В такой вариант развития событий может поверить и
следователь, и мои земляки. Тем более учитывая, что я знаю и твой тяжелый
характер, и нелегкий характер твоей дочери.
— Не нужно все время подчеркивать, что ты встречался с
матерью и дочерью, — попросила она, — это даже нечестно. Ты ведь прекрасно
понимаешь, что ни я, ни Вера в жизни не стали бы с тобой встречаться, если бы
каким-то чудом могли узнать, кто ты на самом деле.
— Хорошо, что сказала хотя бы сейчас. Через двадцать четыре
года.
— Не нужно обижаться. Я говорю правду. Наталья никого не
убивала. И Вера никого не била ножом. Это все не для нашей семьи.
— Что ты сказала? — встрепенулся Муслим.
— Ничего. Я просто говорю, что мы не такие испорченные, как
могло бы тебе показаться.
— Вы никогда не казались мне испорченными женщинами, —
грустно возразил Муслим. — После встречи с тобой я тоже стал другим человеком.
Можно сказать, что ты сделала меня настоящим мужчиной. До встречи с тобой я даже
не подозревал, какие богатые возможности кроются в наших организмах. Что
касается Веры… Это была не просто встреча. Поверь мне. Я тогда почувствовал,
что просто нашел женщину, которую искал всю свою жизнь…
— Нашел, чтобы бросить, — сразу вставила она.
— Нет. Нет, нет. Конечно, нет. Я не думал, что все сложится
именно так. Я даже не предполагал. Но у нее не хватило ни сил, ни ума меня
немного подождать.
— Не смей так говорить. Она очень страдала…
— Так сильно, что вышла замуж по расчету. Или она полюбила
этого Радволина настолько сильно, что готова была, как декабристка, последовать
за ним в Сибирь… пардон, в Швецию. Это ты не смей говорить мне, как она
страдала. Я все равно тебе не поверю.
— С тобой невозможно разговаривать, — разочарованно
заключила Марина. — А ты изменился. Раньше ты не был таким бескомпромиссным и
жестоким.
— Раньше я был мальчиком, а сейчас уже начинающий стареть
мужчина. Мне уже под пятьдесят, Марина Борисовна, надеюсь, вы помните, сколько
мне лет?
— Только сорок восемь, — возразила она, — и не прибавляй
себе два года. Еще успеешь состариться. Поверь, что это не так приятно, как
тебе кажется.
— Я должен встретиться и переговорить с твоей внучкой, —
предложил он. — Мне это очень важно.
— Ни за что, — отрезала она, — я ее просто запру дома.
Только этого нам не хватает. Может, ты еще расскажешь ей, как встречался с ее
бабушкой и матерью? Представляю, что она про тебя подумает. Это уже даже не
эдипов комплекс, а какое-то непонятное извращение.
— В таком случае следователь может предъявить обвинение
именно твоей внучке. Он не узнает о том, что у Натальи есть абсолютное алиби,
которое появилось после посещения квартиры твоей дочерью и появления там твоей
собственной персоны.
— Все так и было, — прошептала она.
— Ты тоже могла принять участие в этом балагане. У тебя
достаточно сильный удар, ты ведь когда-то почти профессионально занималась
теннисом. А девочка, которая лежала в больнице, внучка твоей сестры. Вполне
реальный повод, чтобы отомстить.
— Я ухожу, — разозлилась она, — и не хочу тебя больше
слушать. Я должна вернуться в ресторан. Там германская и австрийская делегации.
Мне нужно с ними встретиться.
— Это ты помогла своей дочери устроиться в мэрию? — понял
Муслим. — Сначала рядовым сотрудником, а потом толкала ее по служебной
лестнице.
— С чего ты взял?
— Университет, — пояснил Сафаров. — Ведь там работал второй
Президент России. А до этого он, как и ты, работал в достаточно компетентных
органах. В том числе и в Германии. Он, кажется, работал под прикрытием в
Дрездене. Ты устроила ее в мэрию, потом начала проталкивать ее на ответственные
должности, а когда нынешний Президент был избран, твоя дочь сразу получила
новое назначение. Смешно.
— Она работала больше других. Вкалывала за пятерых. И она
была достойна получить это место. Я не удивлюсь, если на следующих выборах она
пойдет в губернаторы. Это ее место. И она его вполне достойна.
— Если она к этому времени еще будет работать в мэрии и на
ее карьере не будет поставлен жирный крест.
— Что ты хочешь сказать?
— Наталья приехала туда на служебной машине матери. Никто не
увидел Веру, когда она поднялась к погибшему Измайлову. Но машину заметили
многие. И ее будут обыгрывать не в пользу твоей дочери. Нельзя уподобиться
страусу и зарыть голову в песок. Просто не получится. Все газеты рано или
поздно узнают о том, что случилось с нашим дипломатом и на какой машине
приехала дочь Радволиной.
— Что тебе нужно от нашей семьи?
— Завтра утром я поеду в Колпино, а днем буду ждать в
гостинице Наталью. И учти, что это, возможно, ваш последний шанс. Я искренне
хочу помочь вашей семье. Хотя бы в знак благодарности к тебе и твоей дочери.
— Не нужно об этом напоминать, — проворчала она. — Ты видел,
в каком состоянии Вера? Я ее понимаю. Встречаться с мужчиной, заниматься с ним
сексом, даже полюбить его, а потом узнать, что он спал с матерью. Можно сойти с
ума.
— Я ей ничего не рассказывал, — напомнил Муслим, — это вы
делились своими острыми ощущениями от ваших приключений. И никто не виноват,
что источником приключений оказался один и тот же человек. Я, во всяком случае,
виноват меньше всех.
— Она завтра приедет, — кивнула Марина Борисовна, — но учти,
что она приедет на машине своей матери, которая будет ждать ее перед вашим
отелем.
— Я бы с удовольствием принял твою внучку где-нибудь в
другом месте. Например, в нашем консульстве. Но ты можешь представить себе,
какой прием ее там ждет. Не говоря уже о том, что родственники погибшего
дипломата сегодня вывозят тело отсюда на родину. Они в таком состоянии, что вам
сейчас лучше рядом с ними не показываться. Я думаю, что ты меня понимаешь.
— Ладно, — согласилась она, — завтра Наталья к тебе приедет.
И еще. Я хотела сказать тебе об этом все последние двадцать четыре года. Ты был
лучшим и самым забавным приключением в моей жизни. До свидания.
Она повернулась и вошла в ресторан. Он долго стоял, глядя на
захлопнувшуюся дверь, словно решая, как ему следует поступить. Поздно вечером
Сергей отвез его в гостиницу. Муслим, чувствуя нарастающую усталость, принял
душ и отправился спать.
