Султан, правда, попробовал возражать. Мол, почему флот разгуливает в море как у себя дома и не готовятся ли русские к войне? Но тут уже сработала дипломатия. Откуда-то всплыли документы о предполагавшемся набеге и предложениях Лещинского. Султан был разгневан, Кази-Гирей смещен и казнен, но все это заняло так много времени…
Пока Командор демонстрировал свое присутствие у берегов Крыма, в Европе вновь началась война. Расклад сил был близок к предыдущему. С одной стороны – Франция. С другой – коалиция из Англии, Голландии и Австрии. На этот раз главным призом была возможность посадить на освободившийся испанский престол своего родственника, соответственно француза или австрийца, и потому война сразу получила название войны за испанское наследство. И что с того, что оба претендента на престол приходились родственниками друг другу, то есть их родители тоже состояли в родстве? Как, впрочем, большинство европейских государей. Материальные блага портят самые близкие отношения, и нет иногда врага злее, чем собственная родня.
Что до Англии, то она, как часто бывало в ее истории, просто искала предлога для ослабления своего нынешнего наиболее грозного конкурента и для этих целей была готова вступить в союз хоть с дьяволом. Когда-то главным конкурентом была Испания, теперь – Франция. Враги меняются, не меняются лишь интересы.
Австрия, континентальная держава, могуществу Британии угрожать не могла, в отличие от морской Франции, потому выбор союзников и противников был определен задолго до первых пушечных залпов.
По многим причинам никаких союзников у Франции не было. Делались попытки спровоцировать войну Турции и Австрии и тем самым вывести из игры не только номинального соперника, но и его многочисленную сухопутную армию, однако, несмотря на все приложенные усилия, уговоры и намеки, турки заартачились и испытывать воинскую удачу не пожелали.
В этой связи все позабыли бы о двух враждующих северных странах. Позабыли бы, если бы не нуждались в дополнительной военной помощи.
Мишель д’Энтрэ, полномочный посол Его Величества французского короля, нашел Кабанова в Керчи. Командор занимался привычными делами. Старательно муштровал солдат, а попутно успевал заниматься флотом. Но посол – лицо официальное, требует внимания. Плюс старый приятель, а дружба тоже невозможна без общения.
Так как посол прибыл вместе с семьей, то принимал его Кабанов по полной программе. Был бы один, могли бы беседовать прямо в поле, у крепостных стен, на виду у занимающихся воинскими науками солдат. Сейчас же был снимаемый Командором дом, гостеприимная хозяйка в нем, накрытый стол…
Пока женщины беседовали о своем, мужчины удалились в кабинет выпить по бокалу вина да выкурить по трубочке.
– Как добрались?
Посол в качестве оказии использовал идущий в Крым «Святой Николай», первый, но уже не единственный пароход азовско-донского флота.
– Признаюсь, не без интереса. Немного грязно, немного дымно, немного шумно, однако весьма необычно, – вежливо улыбнулся Мишель, словно неудобства действительно значили для него немного.
Впрочем, к подлинному комфорту не привыкли даже короли. Не было еще такой заботы о всевозможных удобствах, которая будет проявляться в последующие века. Потому аристократы были во многом такими же неизбалованными, как простолюдины. Тряские дороги на каретах с плохими рессорами, тесные вонючие корабли, дни, проведенные в седле, наконец, дворцы без элементарных удобств… Это потом будут писать книги и снимать фильмы о романтических временах. На деле романтики было на редкость мало. А то и не было совсем.
– Однако так исчезает из мира красота, – неожиданно продолжил посол. – Вместо гордых парусных красавцев – дымящая, хлопающая колесами по воде машина.
– Что поделать? Историю не остановить. То ли еще будет в дальнейшем! – пожал плечами Командор. – Тем более – в этой стране. Тут пространства огромны, на лошадях ехать долго. Поневоле задумаешься о других способах путешествия! Что до парохода, то пока они весьма далеки до совершенства, тихоходны, однако разве плохо не зависеть от ветра? Главное – начало. Первые парусники вообще маневрировать почти не могли. Так что можете гордиться. Вы шли сюда на корабле, за потомками которого несомненное будущее.
– Поневоле начинаешь задумываться: может, лучше бы нам всем оставаться в прошлом?
– Ну уж нет, – не согласился Командор. – Чем дальше в прошлое, тем мрачнее существование. Я, напротив, за то, чтобы скорее перенестись вперед по времени. Лишь бы там сохранилось все хорошее и не появилось откровенно дурное.
– Что вы подразумеваете под дурным? – заинтересовался Мишель.
– Так, всевозможные социальные идеи. – Командор имел в виду демократию, которую по старой памяти ненавидел, но расшифровывать свои опасения и пугать приятеля грядущим торжеством серости не стал.
– Я поражаюсь вам, Командор. В Вест-Индии вы были рубакой, прирожденным главарем флибустьеров, а здесь превратились в мыслителя и государственного деятеля, постоянно выдвигающего какие-то новые идеи.
– Любая идея нуждается в людях и поддержке. В Карибском море им не было места. Здесь же – развивающаяся страна, в которой можно совершить все. Были бы силы и желания. Когда чувствуешь за своей спиной поддержку государя…
Кабанов замолчал. Он уже начал понимать цель, ради которой Мишель затеял весь разговор. Посол не может просто проведать приятеля. Всегда и везде он преследует некие цели, поставленные перед ним в этот момент. И хорошо, когда цели совпадают с чувствами.
– Кстати, о государе, – вполне ожидаемо вставил Мишель. – Король Людовик хотел бы заключить военный союз с царем Петром. Помнится, вы ведь воевали против наших противников?
– Я – да, – чуть улыбнулся Командор. – Но государство – пока нет. И правителем России я, слава богу, не являюсь. Потому заключать союзы, определять друзей и врагов не входит в круг моих обязанностей.
– Но определенное влияние на царя вы имеете, – напомнил француз. – Потому вполне можете помочь в моей миссии.
– В данном случае – нет. Ничего личного. Просто Россия сейчас воюет с мощной державой. Даже если не считать Речь Посполитую и возможность выступления турок. Проблем столько, что еще одну войну государство не потянет. Не хватит ни сил, ни денег. Уже поэтому ни о каком выступлении не может идти речи. Это проблема главнейшая. Я уже не говорю, что войны ведутся во имя чего-то. Не важно – амбиций руководителей, спорных земель, межгосударственных проблем, иных каких-либо причин. Но тут… Мишель, вы знаете, я не враг Людовику, напротив, проливал кровь за Францию, но, откровенно между нами, во имя чего Россия должна драться с Англией? Ладно, пусть будет иначе. Почему надо поддерживать Францию? В чем смысл? Вы же не помогаете нам в борьбе со Швецией.
– Король готов выступить посредником при заключении вами мирного договора. Тогда ваша армия освободится. Не думайте, Командор, в Версале все понимают и не питают надежды на прямой военный союз с Россией. Но мы могли бы обсудить другие формы нашего сотрудничества. Например, поставки во Францию вашего оружия. Новых ружей, пушек, ракет, воздушных кораблей…
