Пока в лагере приветствовали егерей и рассматривали пленных, мы с Григорием воспользовались приглашением Дитриха и направились к нему.
Дитрих изредка кидал на меня какие-то странные взгляды, словно пытался что-то сказать и никак не мог решиться.
Я ничего не стал спрашивать. Пока имелись дела поважнее и все прочее могло подождать.
Одни люди, выбившись наверх, начинают кичиться новым положением. Другие ведут себя так, словно не прибавили ни в чинах, ни в богатстве. Представителем первых был Меншиков. Вторых – Клюгенау.
Дитрих снял для себя две комнаты в небольшом доме на самой окраине, и лишь пара часовых у входа свидетельствовала, что тут остановился генерал.
– К нам прибыли оба полка из Цесиса, Смоленский пехотный из Тарту и два полка казаков, – коротко и по существу докладывал Дитрих. – В двух переходах находятся нижегородские драгуны, Изюмский и Ахтырский слободские полки во главе с Меншиковым. С ним же идет артиллерия под командованием Гранье. Основные силы, по последнему письму Петра, приближаются к Пскову. Казаки постоянно следят за осаждающей армией, доставляют пленных, при возможности уничтожают небольшие партии фуражиров. – И неожиданно закончил: – Я снял каждому из вас жилища по соседству.
– Мог бы и одно на двоих, – отмахнулся я.
– Не положено, – почему-то улыбнулся Дитрих. – Я бы советовал посмотреть, вдруг будут пожелания и претензии?
Удивительно такое слушать от службиста! Но в чем-то Клюгенау был прав. После похода требовалось хоть чуть привести себя в порядок. Если не сходить в баню, то хотя бы помыться, поменять белье. Насколько было понятно, срочных дел не предвиделось. Вполне можно выделить себе полчаса, а уж потом намечать дальнейший план действий.
Да и пообедать бы не помешало, хотя умыться – важнее. Снег – плохая замена мытью. Даже машина нуждается в уходе. Вот только…
– Лагерь для егерей подготовлен, – понял мои затруднения Дитрих. – И баня.
Ох плут! А еще порою говорят о немцах плохо!
– Ладно. Встречаемся здесь через полчаса, – решил я. – Показывай, где пристанище.
– Рядом. – Дитрих вышел с нами, даже не позаботившись накинуть что-нибудь поверх мундира. – Только не перепутайте. Этот дом – Григория, а этот – твой.
Да… Мог бы и предупредить. Занятый делами, еще не отошедший от похода, я и не думал ни о каких сюрпризах. Меж тем…
– Долго я буду ждать? – Мэри спросила это так, словно не было никакой разлуки и я выходил из дому за несуществующими сигаретами.
Дыхание перехватило. Вот уж не ожидал!..
– Мэри…
И лишь тогда супруга поднялась и вдруг оказалась в моих объятиях.
– Но как?.. – глупо спросил я, когда вернулось дыхание после затяжного поцелуя.
– Ты мне что говорил? Что едешь в Москву. А не в Ригу. – Надо отдать Мэри должное: она никогда не опускалась до крика. – Забыл про обещание? Быть вместе в радостях и горестях…
Леди говорила со мной почти исключительно по-русски. А уж с момента свадьбы… Надо сказать, успехи в языке она делала просто потрясающие. Небольшой акцент чувствовался, но все ли коренные русаки говорят правильно?
– Но не на поле брани. – Я попытался вновь прибегнуть к самому безопасному средству при общении с женщинами – поцелую, однако Мэри ловко отстранилась.
Ох, чувствую, не придется мне сегодня помыться!
– На войне не только бои. И я не лезу в твои дела, – напомнила мне Мэри.
– Почти не лезешь. – Я не смог удержаться и поправил леди.
В ответ меня ожгли таким взглядом, что все дальнейшие поправки остались при мне.
– Как ты сумела добраться? – Наверное, надо было спросить это в первую очередь, но я был ошарашен встречей для подобного элементарного вопроса.
– Как и ты. В Пскове узнала, что вы уже ушли, и пришлось пуститься следом. – Мэри говорила так, словно речь шла о пустяках.
– Надо будет приставить к тебе охрану. – Для меня подобные вояжи супруги пустяками не являлись.
– Попробуй, – улыбнулась Мэри. – И кто кого будет охранять?
Вопрос, что называется, интересный. Но мало ли что?!
– Мэри, извини, мне надо хоть чуть привести себя в порядок. – Встреча – встречей, но неловко стоять перед любимой грязным и пропахшим дымом костров.
– Горячая вода в другой комнате. – Мэри успела позаботиться обо всем.
Странно, что она не вышла встречать, ведь о нашем прибытии было известно заранее, но тут я ее в чем-то понимаю. Сюрпрайз, господа!
В некоторых вопросах моя страстная супруга оставалась истинной леди. В частности, никогда не лезла ко мне, когда я мылся или переодевался.
Лохань – не такое большое удовольствие. Банька – это да. Но на баньку не было времени, поэтому пришлось обходиться самым примитивным из всех примитивов.
Минут через десять я, почти чистый, уже вновь стоял перед возлюбленной.
– Обедать будешь?
– Извини, чуть попозже. Надо заглянуть к Клюгенау, наметить план действий.
Никаких сцен по поводу новой отлучки Мэри закатывать не стала. Она с детства воспитывалась в мысли, что главное для мужчины – дела, а любовь – потом.
– Что ты задумал на этот раз, Сергей? – спросила она, пытливо уставившись своими несравненными глазами.
– Так, ерунду, – попытался отмахнуться я, окунаясь в глаза, словно в омут.
– Я же чувствую, – тихо произнесла Мэри.
И было в ее голосе нечто такое, что я, видавший виды мужик, не удержался и в двух словах поведал то, что пока не говорил никому, кроме Ширяева.
Но Мэри давно уже была частью меня самого. И немалой частью…
23. Затянувшаяся осада
Карл был зол. Все шло наперекосяк. Хорошо продуманный налет не оказался для противника неожиданностью. Вместо победоносного захвата главного города Лифляндии войска получили осаду со всеми неизбежными трудностями. Вдобавок трудности эти непрерывно множились день ото дня.
Артиллерийский парк, без которого невозможно было сделать бреши в укреплениях противника или хотя бы нанести городу такой урон, после которого гарнизон и жители поневоле заговорили бы о сдаче, так и не прибыл к армии. Парк просто пропал по дороге. Во всяком случае, те из адъютантов, кто вернулся из поисков, ничего о судьбе артиллеристов и охране рассказать не смогли. А многие из посланных не вернулись сами. И думай про них что хочешь. Волки ли загрызли, метель ли замела.
Выдвинутые в сооруженные кое-как укрепления полевые пушки ничего поделать с вражескими стенами не смогли. В то время как сами понесли изрядный урон от более крупных и дальнобойных крепостных калибров.
Вдобавок к холоду перед солдатами соединенных армий замаячил призрак голода. Посылаемые в Лифляндию отряды фуражиров вдруг стали бесследно исчезать. Вначале Карл пытался объяснить это дезертирством союзников, однако многие партии были составлены не из саксонцев, а из доблестных шведов. Тех, кто сбежать не мог, но пропадал точно так же, как ненадежные солдаты непутевого курфюрста.
