– Завтра отправимся на охоту, – как нечто само собой разумеющееся сообщает Мишель.
– Да ну ее! – Вот чего не люблю! Вино позволяет многое, и я, не удержавшись, спрашиваю: – Вы что, все время тут живете?
– Разве плохо? У меня земель столько, что за три дня не объедешь! – В голосе Мишеля звучит хвастовство. Но и что-то еще, малозаметное, тоже проскальзывает.
Неужели капитан скучает по битвам?
– Так и среди людей порою показаться надо. – По нынешним временам слуги и крестьяне людьми не считаются.
– Разве соседей мало? То мы к ним, то они к нам, – улыбается хозяин. – Теперь вот вы приехали в гости.
– Нет, но со своей родословной вы вполне могли бы блистать во дворце, – невесть из-за чего уперся я.
Мишель некоторое время молча вертит в руках пустой кубок, а затем сообщает:
– Были мы во дворце. Сразу после возвращения. Больше не хочу.
– Почему? – на этот раз встревает Ширяев. Уж не знаю, что он воображает о Версале со своими романтическими представлениями.
– Наш король как-то заявил, что государство – это он. Но если бы только заявил! Его Величество не привык встречать отказа и считает, что все во Франции принадлежит исключительно ему. Включая жен его подданных, – жестко отвечает Мишель.
Теперь понятно. Рита – женщина интересная не только внешностью. Помимо лица и фигуры в представительницах слабого пола очень важна изюминка, пресловутый французский шарм. А в бывшей журналистке есть такое, что сейчас не встретишь. Вот стареющий ловелас и обратил на нее свое милостивейшее внимание. При этом напрочь забыв, что есть то, чем не делятся даже с королями. Во всяком случае, нормальные люди.
Один из немногих оставшихся с нами слуг вновь разливает вино, и Мишель в который раз поднимает кубок:
– Бог с ним, с королем. Давайте все-таки махнем на охоту. С самого утра. У меня такой лес есть неподалеку…
При этом он несколько оживился. Наверняка мысленно стрелял зайцев. А то и брел с рогатиной на медведя.
Хотя вряд ли тут уцелели медведи. Уж очень много желающих постелить у постели вместо коврика бурую шкуру.
– Нет. Лучше просто покатаемся, посмотрим, отдохнем. И не с самого утра! – Я заранее думаю, что рано встать мы не сможем.
– Хорошо. Я покажу вам свои владения, – покладисто соглашается Мишель. – Вокруг такие места…
Убедить его сейчас не особенно трудно.
Давно перевалило за полночь, когда мы устаем настолько, что решаем расстаться. До утра. А уж утром продолжим.
Нет, я в общем-то не пьян. Голова разве что тяжеловатая. Сколько я спал за долгую дорогу? Но замок чуть покачивается, как бригантина на волнах. Несильно, чуть-чуть.
И лишь поднимаясь в отведенные моему семейству комнаты, я осознаю, чего не хватало в нашей беседе.
За все время никто ни разу не помянул об идущей войне. Словно ее не было в природе, а если и была, то стоит ли беседовать о чем-то настолько незначительном?
И после этого меня пытаются привлечь к участию, будто мне это надо больше, чем всем остальным подданным, вместе взятым!
Да, нравы тут у них!
Последующие две недели становятся непрерывным праздником. Не в смысле пьянок. Вино к столу в здешних краях – не более чем будни. Нечто, не заслуживающее даже упоминания.
Нет, данный праздник скорее сродни долгожданному отпуску после долгой и непрерывной работы. Верховые и пешие прогулки по живописным окрестностям, катание на лодках по огромному озеру, неторопливые беседы обо всем и ни о чем, по ночам – жаркие объятия моих подруг. Размеренная спокойная жизнь без забот и хлопот, наполненная единением со всем окружающим миром и каким-то пронзительным ощущением бытия.
Мишель предложил купить небольшое имение по соседству. Денег после разбойных подвигов у меня хватает. Вполне могу превратиться в добропорядочного помещика, гулять, растить детей, временами навещать того же Мишеля, вспоминать былые походы…
Мои женщины готовы поддержать плодотворную идею. Они устали без постоянного дома, среди постоянных тревог, ожиданий, а то и обильных смертей. Человеку свойственно стремиться к покою и постоянству, когда дальнейшая жизнь спланирована до мелочей.
Искушение длится недолго. Идея поначалу нравится, я ведь тоже хочу обрести гавань. Сколько можно скитаться по свету? До местной революции девяносто лет. Хватит не только мне, но, возможно, и внукам. Да и можно их как-то предупредить, предостеречь, оставить записку с убедительной просьбой убраться перед зловещим годом.
Можно. Все можно. Только выдержу ли я?
Рано ли, поздно, праздная жизнь превратится в беспросветную скуку. Одной любовью сыт не будешь. Природа, как бы хороша она ни была, приестся. Дни превратятся в бесконечное и нудное чередование заурядных и бессмысленных дел. И останется только спиться потихоньку, благо винные погреба в любом поместье едва ли не бездонны. А покажется мало – всегда можно уговорить перебраться сюда Ардылова с его талантом к изготовлению самогонных аппаратов и горячительных напитков.
На родину! Только на родину! Там ждут дела, возможность принести реальную пользу. Я же пока не бессильный старик, чтобы проводить время в безделье да написании мемуаров!
В один из дней я спрашиваю Мишеля о главном. Могу ли я пока оставить у него женщин? Не стоит им волноваться за меня, ждать, когда появится на горизонте парус. Да и мне так будет намного спокойнее. Пусть похищать дам в Европе не принято, однако как вспомню историю с Кошкой!
Мишель не возражает. Напротив, он рад, что у Риты какое-то время будут подруги. Да и замок настолько велик, что с легкостью вместит намного больше людей.
Через некоторое время мы с Ширяевым уезжаем. О предстоящей нам стезе не сказано ни слова. Сообщаем, что некоторое время будем заняты подготовкой к переезду в Россию. Надо побывать во многих местах, наметить оптимальный и безопасный путь, поговорить со знающими людьми, уладить финансовые вопросы и многое-многое еще.
Обратная дорога кажется короче. К Мишелю мы добирались одиннадцать дней; назад, в Шербур, сумели вернуться за восемь. Двое неприхотливых мужчин способны передвигаться гораздо быстрее, если они не обременены женами и детьми.
Кучер выжил и благодарит меня за помощь. Словно я мог поступить иначе, когда человек пострадал из-за меня. Больше вспомнить нечего. Дорога как дорога.
Первая новость, с которой встречает нас Юрий, – Жерве. Наш старый соратник серьезно болен. Настолько, что уже не встает, и Петрович говорит, что здесь помочь не в силах.
Конечно, барон не очень красиво поступил со мной, навязывая ненужный патент, но стоит ли на него обижаться? Особенно когда Юрка сообщает мне подоплеку событий.
Да и чем лучше сам Флейшман? Между делом он намекает, что в самом деле неплохо бы выбраться в море, захватить на выбор несколько купеческих кораблей, и даже готов составить мне компанию в этом столь нужном для него деле.
