Мы не обольщались. Какие меры предосторожности не принимай, по-настоящему спасти нас могло только немедленное бегство. Бросить товарищей по несчастью мы не могли, лагерь располагался достаточно далеко, поэтому едва мы покончили с главными работами, Кабанов взял одного из своих гвардейцев и отправился к вершине. Еще одна пара – Кузьмин и Виталик – пошли к реке за замаскированной шлюпкой, и на бригантине нас осталось девять человек – не отбиться не только от фрегата, но и от двух-трех шлюпок. Оставалось лишь надеяться, что нас не обнаружат хотя бы до подхода наших «главных сил». Точнее, основной толпы: в боевом отношении шестерка Кабанова стоила нас всех вместе взятых. Вот только управиться с двумя десятками древних пушек вшестером они, конечно, не могли.
За последние двое суток все мы успели порядком вымотаться, но я не мог позволить людям сколько-нибудь продолжительный отдых. Речь шла о нашем спасении, и никто не роптал. Еще в море мы обнаружили, что один из трюмов пропускает воду. Наш мастер на все руки Ардылов взял в помощь двух спецназовцев и занялся ремонтом. Третий спецназовец расположился на берегу у входа в бухту – наблюдать за морем, а я со свободными людьми продолжил изучение такелажа. Мы понемногу осваивали сложное парусное хозяйство, прикидывали, как лучше выполнить ту или иную операцию, тренировались в постановке и уборке парусов…
При всей усталости и загруженности мы ни на минуту не забывали о своем опасном положении. Глупо было предполагать, что потерявшие судно пираты не совершат ни единой попытки его вернуть. Я невольно подумал, не слишком ли поосторожничал Кабанов, оставив большую часть человек в лагере? При захвате бригантины пользы от них не было бы никакой, но ведь Сергей загодя мог бы послать их или в эту бухту, или к устью реки. А тут жди, пока они заявятся!
Или он настолько сильно сомневался в успехе задуманной им авантюры? Все, блин, действительно висело на волоске, и просто чудо, что нам удалось с небольшими потерями провернуть такое дело! Чудо в сочетании с боевым мастерством Кабанова и его гвардии. Но поднимись на берегу тревога чуть раньше или заметь нас случайно кто-нибудь на бригантине – с нами покончили бы одним пушечным выстрелом.
Но какое теперь имеют значение причины осторожности нашего шефа-командора, как называет его Флейшман? Мы вкалывали как проклятые, а сами постоянно оглядывались на окружающие бухту заросли: не вынырнут ли оттуда озлобленные пираты? Сотня метров – не такое большое расстояние. Даже из мушкетов нас могут перестрелять, как куропаток, а прихвати они к тому же парочку лодок – и абордаж нам гарантирован. Было бы нас человек на десять больше, или останься на бригантине Кабанов, мы бы чувствовали себя намного спокойнее.
Время приближалось к полудню, когда знакомое тарахтенье мотора известило нас о возвращении Кузьмина. Все невольно заулыбались, а у меня сразу полегчало на душе.
Прошло совсем немного времени, и шлюпка оказалась в бухте. Двигатель – не паруса, управиться с ним не проблема, и я в очередной раз пожалел, что нас забросило в такую временную даль. С другой стороны, еще бы на пару веков вглубь, и в здешних водах никто об европейцах и малейшего понятия не имел.
Шлюпка легко пристала к нашему борту, ребята проворно поднялись на палубу.
– У реки объявились пираты, – сообщил Виталик. – Еле успели уйти. Хорошо хоть, что шлюпка крытая. Мушкетные пули на излете ее не берут, а то подстрелили бы, как сусликов.
– Много их? – задал я вертевшийся у всех на языке вопрос. От бухты до речки километров шесть, не больше, а это часа полтора ходу по здешним лесам.
– Точно не скажу. В зарослях не разглядишь, а на разведку уже не было времени. Но, думаю, не больше полусотни, а то и меньше, – сказал Виталик.
– И двоих он успел подстрелить, – добавил Коля, дружески хлопнув своего напарника по плечу.
– Ерунда, – отмахнулся тот. – Двое погоды не сделают. Убираться отсюда надо. Дождаться Кабана – и вперед с песнями.
– А если пираты объявятся раньше? Может, все-таки лучше выйти в море? – предложил Флейшман.
– И бросим наших на произвол судьбы? – резко спросил Ширяев. – Там, между прочим, почти шестьдесят человек!
– Почему – бросим? Оставим шлюпку, а подойдут пираты – передвинем ее дальше.
– Самого тебя передвинуть! – заявил Ширяев. – Нет, ждать надо здесь! В крайнем случае хоть огнем поддержим. У нас здесь четыре опытных бойца. Да и там тридцать с лишним мужиков.
– Толку от тех мужиков… – не сдавался Флейшман. – А пиратов в два раза больше. И потом, все равно под пулями ни нашим на бригантину не перебраться, ни нам паруса не поставить. Для этого ведь на мачты придется лезть!
– Верно говоришь! – поддержал его Ардылов. – Будем на этих чертовых реях мишени изображать!
Я внимательно оглядел людей. Моряки, похоже, разделяли мнение Флейшмана, зато вояки были готовы стоять до последнего, но дождаться командира. Дай им по автомату – и наверняка они сами полезли бы в драку и постарались перебить пиратов всех до единого.
Другое дело – мы. Почти все мои люди тоже отслужили в армии или на флоте, но было это достаточно давно, успело порядком подзабыться, да и уровень подготовки был далеко не тот, что в десанте. Наша основная работа – водить корабли. Убивать до самого последнего времени не доводилось никому, и воевать с кем бы то ни было у нас не было ни малейшего желания.
– А зачем обязательно лезть на мачты? – спросил вдруг Кузьмин. – Шлюпка есть, возьмем бригантину на буксир – и айда в море!
Предложение пришлось как нельзя кстати. Мы ведь действительно едва забрались сюда, а обратный путь был ничуть не легче. Но окончательное разрешение спора принес наблюдатель. На севере, пока еще далеко, объявился парус, и все мы со страхом подумали об одном: фрегат!
33
Наташа. Недолговечный лагерь
…Кабанова женщины почти не видели. Он постоянно был занят: что-то показывал, что-то объяснял, куда-то ненадолго пропадал, объявлялся вновь… К прекрасной половине он заглянул всего два раза. В первый дал указания об обеде, а во второй предложил им выбрать временную начальницу для решения текущих вопросов.
Сам он в выборах не участвовал. Сказал и исчез по своим делам. После довольно вялого спора женщины выбрали Риту Носову, молодую и пробивную журналистку из Москвы. Кое-кто предлагал жену Грумова, но прежнее положение уже перестало играть определяющую роль, и спасенные постепенно начали ценить людей не за былое богатство, а за их личные качества.
Невероятно, но мужики отнюдь не стремились к женскому обществу. Создавалось впечатление, что вчерашнее нападение превратило их в поголовных импотентов. А может, так оно и было – в тот день. Усталость, пережитый ужас, ожидание нового нападения – вряд ли кто-нибудь после этого желал любви. На уровне подсознания сильная половина наверняка считала всех женщин обузой и была бы не прочь избавиться от них совсем. Обидно, но сейчас все и в самом деле стала решать сила и умение драться – то есть то, на что женщины не годились. Они и в самом деле стали обузой не в оскорбительном, а в прямом смысле этого слова.
