– Три нефритовых корня Хуурматта тебе в одно место! – ругнулась девушка, сдув черную прядь, упавшую на глаза.
– Чего? – покосился в ее сторону пластун.– Три чего?
– А! – отмахнулась Айгуль.– Следи за округой, светлобородый.
Дунай пожал плечами и продолжил следить. Девушка перестала теребить его руку и завозилась с чем-то металлическим. Пару раз звякнуло в темноте. Пасюк нервно и неровно дернулся в полудреме. Напарник пластуна мог спать так часами, лишь бы время и место позволяли. Чутко, всегда настороже, готовый рвануть с места в сторону и вцепиться во врага. Сейчас, положив тяжелую башку на бедро Дунаю, Пасюк спал относительно спокойно. Пластун погладил жесткую шерсть, ставшую совсем уж непотребно грязной, и опять начал прислушиваться да принюхиваться.
Ага, слышно как возвращается часть ватаги сектантов, несолоно хлебавши. Не, а что они там себе думали-то, а? Прямо-таки раз – и нашли беглецов, покрошивших в капусту немало их соплеменников. Куда там, держите карман шире, «рыженькие», не по вашим зубам пришлись Дунай со товарищи. Так, идут пятеро, трое тащат так ими любимые копья, устали, древки задевают землю, стучат. А еще у двоих, судя по всему, что-то вроде сетей, изредка шуршат, свисая с плеч. Да уж, охотнички, ничего не скажешь. За ними-то самими, кстати, идут несколько крысособак – сложно не различить их едкий запах ночью. А «рыжики» и не чувствуют, такие вот дела. Глядишь, так чуть позже им еще и отбиваться придется. Пасюк дернулся, просыпаясь, почуял чутким носом сородичей.
«Спи! – практически приказал ему Дунай.– Быстро!»
Другу надо поспать крепко и хорошо. Во сне безумный механизм восстановления его организма заработает еще быстрее, и пес проснется бодрым и готовым к дороге. А что еще надо? Яда бы не было, эх…
Что-то больно кольнуло руку, и Дунай вздрогнул. Он покосился в ту сторону, не понимая случившегося, замер. Айгуль помотала перед его глазами чем-то длинным, с блестящей кромкой. Руку саднило и немного жгло.
– Вернула долг, светлобородый.
– А как? – Ничего умнее Дунай не смог придумать.– Его ж нельзя без противоядия-то…
– Кому нельзя, а кому и можно,– девушка убрала непонятное орудие в поясной карман.– Ну вот теперь с тобой все хорошо.
– Точно? – Дунай недоверчиво посмотрел на собственное запястье.– А как…
– Яд смешанный, из желез змей и реагента. Только, э-э-э… – Айгуль покосилась на него.– Оно тебе зачем?
– Мало ли… – Пластун пожал плечами.
– Ну да, яд сильный. Братья-кешайны приносят из Великих песков алых кобр, берут его у них. В столице Народа есть целый питомник, где выводят алых кобр. Это опасно, но охота опаснее. В каждой погибает от двух до пяти братьев.
– Такие страшные, кобры эти?
– Да, светлобородый,– девушка поудобнее устроилась спиной к стене.– Кобры большие, сильные, быстрые. Их ловят сетями… Прямо как меня тут поймали.
– Да не расстраивайся ты.– Дунай поправил сползшего с мешка Пасюка.– Ты на свободе, живая. Так чего там с ядом-то?
– С ядом? Противоядие само по себе его не убирает. Оно запускает тот самый реагент, он нейтрализует токсины. У каждого разведчика-кешайна есть с собой и то и другое.
– Вон чего… – протянул Дунай.– Спасибо, Айгуль.
Ему очень хотелось ей верить. Если яда больше нет, то стоит продолжать поиск Любавы. А потом возвращаться в Кремль и снова стучаться к мастеру Устину насчет жуков. Главное, чтобы мутанты не прошли через Кремль, это куда важнее его, непутевого, жизни.
– Почему ты так переживаешь из-за своего плена? – брякнул первое, что пришло в голову, Дунай.
Айгуль повернулась к нему:
– А что, у вас в Кремле не стыдятся попасть в плен?
– Воину это хуже всего.– Дунай покопался в сумке у пояса, достал два сухаря, протянул один девушке. Второй зажевал сам, только сейчас поняв насколько голоден.– Если кто попадет, а его выкупят у нео, так они потом позор кровью долго смывают.
– У воинов, хм.– Айгуль хрустела сухарем мелко-мелко, совсем как мышка.– А ты не воин разве, а, батыр?
– Я пластун, это чуть другое.– Дунай чуть повел затекшими плечами.– Я вот тут думаю…
– Что ты там себе надумал?
– Да вот сидим с тобой, сухари жуем, ты мне жизнь спасла. Как теперь дальше-то? Ну помогу я тебе добраться до Форпоста, скажешь, что меня убили или как? Не поверят же. Да и чего ты мне помогла?
– У кешайнов долг за жизнь свят.– Айгуль улыбнулась, в рассветных сумерках улыбка вышла печальной.– Ты меня спас от позорной и страшной смерти, как еще я должна поступить?
– Дела… – протянул Дунай.– Слушай, дев… э-э-э, Айгуль, оно-то правильно, наверное. Только тот ваш, как его, хайн, вряд ли он тебе просто так поверит.
– А он мне вообще не поверит,– девушка хмыкнула еще более грустно.– Я побывала в плену. То, что несла с собой для него, у меня нет, отняли сразу. Будут проверять, искать, на чем проколюсь. Никто мне теперь не поверит, совсем никто. Не знаю, Дунай…
– Дела… – повторил пластун.
Не его, конечно, дело, что там дальше с девкой будет, но вот ведь… что-то не давало Дунаю успокоиться. Вроде и в расчете: он ее вытащил чуть не с жертвенника, она ему яд обезвредила, а подишь ты, переживает за нее. Повел шеей, чуть ослабил ворот рубахи, выпустив наружи оберег.
Вещица порой помогала ему думать в особо сложных ситуациях, когда надо вновь было исхитриться выкрутиться в непростом каком-то деле. Достался от отца, тот как чуял, снял с себя перед последним боем. Вытянутая, с плавными краями пластина, где высечен орел, буквы и цифры, практически стертые. Орел-то, странная двухголовая птица, еще ничего пережил два века, переходя от отца к сыну. А вот буквы и шестизначный номер оказались почти неразличимыми. Так, странное что: Мин, Обор, Росс и – рации. А на обороте, как ни странно, проглядывалось имя, Иван Белов. Что такое написал по металлу передней части оберега неведомый Дунаю мастер, кузнец так и не выяснил. Ладно, что хоть буквы русские. Когда брал его в пальцы, поглаживал, то мысли сами собой порою приходили в нужное русло.
– Что это у тебя? – поинтересовалась Айгуль.
– Оберег. От отца достался, перед самой смертью мне передал, память вот.
– С именем? – Девушка протянула руку, вопросительно посмотрела на пластуна.– Можно?
– Да.– Дунай растянул шнур, дав ей покрутить прямоугольник в руках. Явно вреда не будет, пластун верил в силу оберега. Если от прикосновения Айгуль чего случится, так какой тогда он оберег?
– Иван Белов… – Девушка отпустила пластинку.– Я находила такие, и русские, и нет. Там, в степях, в развалинах городов, над которыми сейчас новое море, трава, серо-зеленая, высоченная, по грудь. И Небо над ней, Вечное Синее Небо. Правда, Дунай, оно серое.
– Небо? – Дунай усмехнулся.– Есть ли оно где не серое?
