Ему не хотелось думать о том, что рано или поздно смерть его настигнет – он был оглушен удачей и ничего не понимал. Ждану было бы куда легче, когда бы он видел тех, кто за ним мчался. Но вместо изображения, без которого, казалось, страх неполон, был включен только звук. И полковник убедился, что звук без картинки страшнее всего, что ему доводилось ощущать за свою жизнь. Хруст и звуки ломаемого сухого дерева, шелест приминаемой травы, треск сырых сучьев – все это имело какой-то смысл. Ему неведомый ранее, страх вырвался и, набирая силу, стал накрывать его с головой.
Бежали ли за ним люди? Ждан не знал. Потерянные? Возможно. Все его существо было подчинено одному – спастись. И просто удивительно, как в минуты эти ему в голову пришла мысль вернуться под землю.
Повернув на бегу голову, он увидел, как слева от него с грохотом обрушилась сухая тонкая сосенка. Кто-то метнулся в сторону, ближе к Ждану. И он, чтобы уйти от столкновения, с разбегу ринулся на землю. Отбив грудь, полковник прокатился по земле. В момент падения он видел, как что-то темное, бесформенное, пронеслось над ним, обдав ветром и засыпав листвой.
Вскочив и снова упав, Ждан развернулся и выстрелил.
Слева снова пошатнулось дерево, и полковник, выбросив руку, нажал на спуск еще раз.
С отчаянием он видел, как кольцо вокруг него сжимается. Тот, кто вел охоту, имел в том большой опыт. Отрезав полковника от входа под землю и вдавив в лес, звуки стали обходить его с флангов.
Странная мысль пришла ему в голову. Что делал бы он, окажись в такой же ситуации, но в чужом городе. Он мог забежать в любой из подъездов и начать барабанить в дверь, призывая хозяев вызвать полицию. Но какой смысл это делать, если преследователи всего в ста метрах за его спиной и контролируют каждый его шаг? Они забегут в тот же подъезд и, если Ждану повезет, то хозяева вызовут полицию, которая приедет и зафиксирует факт смерти полковника. Стоит ли поступать так глупо, если к его трупу все равно приедут? – не через четверть часа, так через полчаса, и обнаружат не в подъезде, так на мостовой. А не на мостовой, так в лесу?..
Он чувствовал, что звуки погони завладели его сознанием.
Они управляли его поступками, и кто знает, не они ли отвернули его от дороги, ведущей из леса?
– Другая Чечня… – вдруг прошептал Ждан, вытирая свободной рукой пот с лица.
Он оглянулся, пытаясь увидеть хоть кого-то. Но за спиной никого не было.
Сколько длится погоня? Час, полчаса?.. Как далеко он мог уйти?
Схватившись за голову рукой и обнаруживая, что по мере того как он сбавляет ход, тише становятся и звуки, он остановился вовсе.
Ждан едва не расслабился, перестав их слышать. Но стоило ему сделать невольный шаг назад, как раздался треск, и он увидел подминаемый куст с девственно-белыми цветами. Шагнув в сторону, он попытался разглядеть того, кто это сделал, но стоило ему сосредоточить взгляд, как справа покачнулась сосенка.
– Проклятие, – вырвалось у него, и воспаленный мозг полковника заработал, тщетно пытаясь понять происходящее. – Что здесь происходит?..
– Эй!.. – крикнул он, поднимая руку с пистолетом. – Кто бы ты ни был, выйди и покажись! Что вам нужно от меня?! Я не причиню никому зла!.. – прокричал он и вдруг понял, что его хотят не просто убить. Убийство – всего лишь часть игры, доставляющей кому-то невероятное наслаждение.
Страх прокатился по нему, как поток ледяной воды из опрокинутого над головой ведра.
Он прислушался. Перед ним справа и слева медленно оседала недавно поднятая пыль. Ему показалось, что он слышит, как она оседает.
И вдруг услышал другое.
Тишину. В лесу не раздавалось ни единого звука.
– Вы не люди майора Стольникова!.. – не узнавая собственного голоса, прокричал Ждан. – Какого черта вам от меня нужно?!
Он вдруг почувствовал кого-то за спиной. И спина, холодная от пота, вдруг нагрелась, словно он прислонился к горячей печке…
Полковник не хотел поворачиваться.
Он не представлял, что увидит, но был уверен в том, что, если посмотрит, не успеет выстрелить.
И чтобы окончательно не сойти с ума, резко развернулся и вскинул винтовку.
Выстрел разорвал тишину леса, и Ждан побежал дальше…
Ему хотелось, чтобы темень окончательно опустилась на высоту… Полковник бросил взгляд вперед и увидел высокий бугор, с двух сторон будто подпертый раскорячившимися деревьями. И где-то там, вдали, мелькнул свет…
Крошечная искра надежды на спасение мгновенно вспыхнула, превратившись в факел. И он метнулся к этому бугру. Справа и слева его закрывали деревья, и если удастся скатиться вниз и пробежать еще сотню метров…
Взбежав на самый верх, он еще раз обернулся и, не целясь, скорее сбивая преследователей с ритма, дважды нажал на спуск.
И снова наступила тишина.
Ошеломленный, скованный мертвецкой усталостью и ужасом от непонимания происходящего, он хотел в ярости зарычать, но сил хватило лишь на то, чтобы прикрыть глаза и наполнить воздухом легкие…
Сжав зубы так, что они скрипнули, он нечаянно нажал на спуск. Винтовка вылетела из его рук.
– Не взяли, нет, не взяли, – прошептал он серыми губами. – И не возьмете уже…
Мощный удар по голове повалил полковника на землю. И он стал заваливаться на спину, теряя сознание.
Он падал куда-то вниз, скользил, но уже не боялся сломать себе шею или вывихнуть плечо. Ждан знал, что к тому моменту, как закончится его падение, он будет уже мертв.
И последнее, что он слышал, было:
– Вяжите ему руки, товарищи!
«Товарищи», – успел подумать Ждан, улыбаясь происходящему. Бред…
* * *
Первой мыслью в гудящей голове полковника появилась мысль о несчастном случае. Падают же самолеты на города… Отчего бы сосне не рухнуть ему на голову? Но потом в голове замелькали картинки, и он отчетливо впомнил все. Как стоял, как слушал тишину и как над головой его взметнулся толстый сук. Он все это хорошо помнил. И это заставило его прийти в чувство. Если он получил удар по голове, да в состоянии мыслить, значит, еще не все оттуда выбито.
«Где я?» – медленно, словно гусеница, проползла его мысль.
И вдруг вспомнил – «Вяжите его, товарищи».
Он открыл глаза.
Невероятно…
Он и в самом деле был связан. Сидел под сосной. Руки его были заведены назад, а тело намертво прикручено к стволу веревкой. Он посмотрел на веревку. Прочный, похожий на альпинистский, фал. Волосы свисали паклей на глаза, и он, наклонив голову и облизав губы, почувствовал медный привкус. Но все это были мелочи по сравнению с болью, которая пронзила его от затылка до пояса, когда он повернул голову.
Ждан вдруг вспомнил о рюкзаке. В мешке находилось все, что имело для полковника ценность в этой жизни. Оружия, понятно, не было. Винтовка, пистолет из кобуры и никелированный «браунинг» из кармана перекочевали к другому хозяину. Скоро он увидит этого человека. Но в высоком натовском ботинке был спрятан острый маленький нож. Его, похоже, не нашли.
