Цифры на экране застыли.
В двери что-то щелкнуло.
Леня потянул на себя ручку — и дверь послушно распахнулась.
— Вуаля! — проговорил Маркиз, пропуская Полуянова
в квартиру. — Будьте как дома, Станислав, но не забывайте, что мы в
гостях. Я всегда говорил, что старые добрые механические замки гораздо надежнее
всех этих новомодных электронных штучек. Ведь такая отмычка, как у меня,
найдется всего у двух-трех людей в городе, самое большее — у четырех, а
карманный компьютер есть у каждого второго школьника, и этот школьник, скачав
нужную программу из Интернета, запросто может расколоть любой электронный
замок… ну да ладно, разговоры закончились, начинается самое интересное!
— А здесь нет сигнализации? — спросил филателист,
опасливо шагнув в квартиру. — Сюда не ворвутся в самый неподходящий момент
милиционеры с оружием?
— Спокойно, уважаемый! — Маркиз опередил Полуянова
и двинулся в глубину просторной квартиры. — Прежде чем действовать, я
обычно навожу справки. Так и на этот раз — я проверил дирижера по базам данных
всех известных охранных агентств и убедился, что его там нет. Уважаемый
господин Томашевский относится к той многочисленной категории граждан, которым
неприятно запускать в свою квартиру посторонних людей, даже если это
милиционеры или сотрудники служб безопасности. Он больше верит не людям, а
технике — замкам и запорам. И его можно понять: один мой хороший знакомый,
теперь ставший олигархом, еще в советские времена установил в своей квартире
охранную сигнализацию. Какое-то время он спал спокойно, а потом стал замечать,
что запасы спиртного в его личном баре стремительно сокращаются. Тогда он
раздобыл миниатюрную скрытую камеру — большая редкость по тем временам! —
и установил ее в своей квартире. Каково же было его удивление, когда,
просмотрев видеозапись, он выяснил, что в его отсутствие бравые сотрудники
вневедомственной охраны неплохо проводят время у него в квартире, слушают
музыку, смотрят телевизор, выпивают и даже развлекаются в хозяйской спальне с
девицами сомнительного поведения! Самое печальное, что он даже не смог добиться
справедливости: охранное начальство на голубом глазу послало его подальше,
заявив, что он клевещет на честных сотрудников. Предъявить видеозапись мой
знакомый не мог, потому что раздобыл импортную камеру не совсем законным способом,
а использование такой техники гражданским населением в то время категорически
запрещалось.
Рассказывая своему спутнику эту душещипательную историю,
Маркиз не терял времени даром: он тщательно осматривал прихожую и коридор.
Впрочем, ничего особенно интересного здесь не было, если не
считать экзотической подставки для тростей и зонтиков, сделанной из настоящей
слоновьей ноги.
— Пойдемте в кабинет, — сказал наконец Маркиз,
открывая вторую справа дверь, — думаю, именно там хозяин держит самые
ценные вещи. Тем более что Прохор Петрович скорее всего был допущен только в ту
комнату, где находится рояль…
— Прохор Петрович? Кто такой Прохор Петрович? —
заинтересовался филателист.
— Это не важно, — отмахнулся Маркиз, входя в
кабинет, — еще один человек, интересующийся старинными марками…
Кабинет дирижера был просторным, светлым помещением,
обставленным строго, но продуманно. Большую его часть занимал кабинетный рояль,
по стенам выстроились шкафы со старинными изданиями в дорогих кожаных
переплетах и нотными партитурами, в свободных простенках висели портреты в
тяжелых позолоченных рамах и афиши выступлений хозяина квартиры с лучшими
симфоническими оркестрами Европы и Америки. В углу возле окна расположился
письменный стол черного дерева, инкрустированный перламутром и отделанный
бронзой.
— Люблю людей со вкусом! — протянул Маркиз,
оглядываясь. — Но где же уважаемый Вячеслав Леонардович прячет свои
любимые игрушки? Марка — вещь небольшая, и искать ее мы можем очень долго, если
нам не повезет… надеюсь, он положил ее в сейф, а не наклеил между страницами
одной из книг…
— Сейф? Я не вижу здесь никакого сейфа! — Полуянов
огляделся по сторонам.
— А что же вы думаете — сейф будет на самом видном
месте? Да еще с табличкой: «Ключ лежит в верхнем ящике стола»? У такого человека,
как господин Томашевский, сейф непременно должен быть, но вот найти его — наша
с вами задача.
— Ваша! — поправил его филателист.
— Как сказать… вот открыть сейф — действительно моя
забота, для этого требуются серьезные профессиональные навыки, которыми вы не
обладаете, а найти его — это дело везения, так что дерзайте! Новичкам часто
везет!
За разговорами Леня обошел кабинет, приподнимая по очереди
все картины и простукивая стены за ними. Убедившись, что за картинами сейфа
нет, он перешел к книжным шкафам.
Он вынимал книги стопками, заглядывал за них и аккуратно
ставил на место.
— Так мы ничего не найдем! Нам за неделю не обыскать
этот кабинет! — проворчал филателист, усаживаясь за стол хозяина. — А
если этого сейфа здесь вообще нет?
— Будем исходить из того, что сейф есть, — перебил
его Маркиз, — в противном случае все зря… но мы этот случай не будем даже
рассматривать. Если сейф здесь, он должен быть расположен в таком месте, чтобы
хозяину было удобно им пользоваться.
Он поставил на место очередную пачку книг и перешел к шкафу,
расположенному рядом с письменным столом.
В этом шкафу, кроме застекленных секций, наполненных книгами
и партитурами, была еще одна — с деревянной дверцей. Она-то и заинтересовала
Маркиза в первую очередь.
Дверца была заперта, но открыть обычный мебельный замок не
представляло для Маркиза никакого труда. Он сделал это простой пилочкой для
ногтей.
В закрытой секции оказался самый обыкновенный бар.
Там стояли две бутылки хорошего виски, бутылка французского
коньяка, несколько бутылок первоклассного хереса, мадеры и портвейна — одна из
них была помечена тысяча девятьсот тридцать вторым годом, и Леня уважительно
поднял брови. Кроме таких благородных напитков, имелись здесь вещи попроще —
бутылка кубинского белого рома, плоская фляжка джина, литровая бутылка мартини
для приготовления коктейлей и несколько ликеров. Большинство бутылок было
начато или уже наполовину опустошено.
— А это что такое? — Леня заглянул в глубину бара,
где стояла закрытая бутылка с темной непрозрачной жидкостью. На этикетке стояли
две цифры — тройка и восьмерка.
— Первый раз такое вижу… знаю испанский ликер «Сорок
три», который якобы придумали римские легионеры, прежде сталкивался с тридцать
третьим портвейном… но тридцать восемь? Это мне ничего не говорит!
Он бросил взгляд на одну из афиш.
На ней было крупно отпечатано: «15 июля 1998 года. Концерт,
посвященный шестидесятилетию дирижера Томашевского».
— В девяносто восьмом Вячеславу Леонардовичу
исполнилось шестьдесят, — протянул Маркиз, — значит, он родился в
девятьсот тридцать восьмом… вот откуда это число — тридцать восемь! Наверное,
эту бутылку сделали специально для него, к юбилею… Но почему же она до сих пор
не откупорена?
