— Не знаю, может, в самом деле Молчун, но я в этом
очень сильно сомневаюсь. Парень погиб, а Настю Молчун заставил лечиться. Ну она
с наркоты перешла на водку. Когда Молчуна убили, Настя из «Пирамиды» не
вылезала. У меня там девчонки знакомые остались, перезваниваемся. Тимур не
убивал, — сказала она. — Все это чушь. Менты глупости болтают, потому
что работать лень и настоящего убийцу искать тоже неохота. А вы должны, вы ведь
ему человек не чужой. Правильно? — Она посмотрела без намека на
язвительность, скорее с суровостью, и продолжила:
— Ну а я… любая помощь…
— Вы считаете его своим другом? — влез Стас, которого,
в общем-то, никто не просил открывать рот.
— Другом? — усмехнулась она. — Нет, не
другом… — Она одарила меня весьма красноречивым взглядом, поднялась и, не
прощаясь, ушла.
— Извини, — кашлянув, пробормотал Стас.
— Да ничего, — милостиво отозвалась я. — В
следующий раз старайся больше молчать.
— Между прочим, общеизвестно, что мафиози не склонны к
моногамии, и такая девушка, как ты…
— Будешь надоедать, отправишься в гостиницу, —
перебила я, он затих, что позволило мне выпить чашку кофе с удовольствием.
Итак, сведения, полученные мной, плохо стыкуются между
собой. С одной стороны, жертва любви мафиози, с другой — наркоманка, которой не
терпится оказаться на помойке. Допустим, истина где-то посередине, но что это
дает мне? Я вдруг вспомнила выражение лица Аллы и досадливо поморщилась. Что ж,
вкус у Тагаева неплохой, это следует признать. Кажется, девушка влюблена в него
до сих пор. Интересно, ее преображение из танцовщицы во владелицу кафе
произошло с его помощью? Впрочем, это не мое дело.
Я позвонила Артему и попросила уточнить сведения о возможном
пристрастии убитой Гавриловой к наркотикам, знать не зная, зачем мне это надо.
«То, что Тимур оказался замешанным в убийстве, это случайность или все-таки
спланированная акция?» — думала я, шагая к машине. Алла права, в этом деле
действительно много несуразностей, если, конечно, отмести версию о том, что
Тимур действительно убил девушку в пьяном угаре. Как-то мне довелось
присутствовать при вспышке его гнева. До убийства не дошло, но впечатление
осталось незабываемое. Он был раздражен, очень возможно, больше чем просто
раздражен, и в тот момент испытывал к женщинам самые недобрые чувства. К тому
же был сильно пьян, а девушка могла сама, того не желая, спровоцировать его.
Я с тоской пнула колесо своей машины. Может, Тимур поэтому и
не хотел моего вмешательства в расследование, чтобы не открылась эта
неприглядная истина? Довольно глупо. Нет, я не хочу видеть его убийцей. Очень
не хочу. Допустим, это все-таки чей-то хитрый ход… иди идиотский, как
выразилась Алла. Впрочем, почему идиотский, раз Тагаев в тюрьме? Возможно, это
и было целью. И то, что выглядит это преступление столь дурацки, только на руку
заказчику.
— Может быть, откроешь машину? — услышала я. Я
открыла. Стас плюхнулся на сиденье и заботливо спросил:
— Тебя огорчили ее слова?
— Что? А, нет. Ты же сам сказал, ждать моногамии от
мафиози довольно глупо.
— Я рад.
— Чему?
— Твое отношение к этому говорит о том, что он тебе, в
сущности, безразличен.
— Просто я не ревнива.
— Глупости. Когда любишь по-настоящему, ревнуешь даже к
солнечным лучам.
— Это как? — удивилась я.
— Они, а не мои руки касаются твоего лица, —
улыбнулся Стас. — Как видишь, я романтик.
— Идиот ты, прости господи, — покачала я головой и
наконец-то тронулась с места. На «идиота» он совершенно не обиделся и тут же
принялся трещать:
— Знаешь, в работе следователя, безусловно, есть свои
плюсы. Постоянно узнаешь что-то новое…
— Ага. С людьми общаешься, часто бываешь на воздухе.
Он засмеялся и спросил:
— Где ты этому научилась?
— Чему?
— Ну… задавать вопросы и вообще… У тебя это получается,
как у заправского сыщика.
— Ты мне льстишь.
— Нет, серьезно. Какое у тебя образование?
— Ниже среднего.
— Я серьезно. Что, так трудно ответить?
— Юридическое.
— Тогда понятно. А в милиции работала?
— Год.
— А потом стала пресс-секретарем?
— Да, выдвинули из рядов за ум и смекалку.
Я притормозила возле супермаркета. Стас поинтересовался:
— Куда мы?
— Вот сюда. У Сашки кончились консервы.
— Если здесь найдется фасоль, я приготовлю такое блюдо,
пальчики оближешь.
— Ты еще и готовишь? — усмехнулась я.
— Я живу один с семнадцати лет, поневоле научишься. А
почему ты не спросишь, где я учился?
— Мне неинтересно. Если ты хороший человек, так какая
разница, что ты там закончил, а если жулик, правды все равно не скажешь. А
вранье чего слушать?
— Ты меня подозреваешь? — вроде бы обиделся он.
— А ты как думал?
— Я думал, тебе прекрасно известно, какие чувства
движут мною. По-твоему, если мужчина хочет помочь женщине, попавшей в беду…
— В беду попал ты. Это тебя ребята обещали на куски
разрезать. Я-то при чем?
— Не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь
серьезно. Лично я вижу ситуацию так: ты принцесса, которую окружают злобные
недруги, а я твой верный рыцарь…
— Я слышала, что поляки страшные бабники, но чтоб
дураки…
— Я литовец.
— Тоже не очень хорошо.
Стас засмеялся и ткнул пальцем в длинный ряд банок:
— А вот и фасоль. Берем?
Поход за продуктами занял довольно много времени. Сашка
забрался в тележку и весело поглядывал оттуда, вызывая улыбки у покупателей.
