— Если он узнает, что я его заложил, и мне, и тебе
конец.
— Я-то здесь при чем? — удивилась я. — Не я
же его закладывала. — И направилась по коридору. Сашка ждал меня в
кабинете Володи.
— Как прошла встреча? — хмуро поинтересовался он.
— В атмосфере братства и взаимопонимания. Витя его
освободит от оков, и в мире воцарится справедливость.
Я попрощалась и поехала домой, размышляя на тему «мир сошел
с ума». А как я должна относиться к тому факту, что начальник Дедовой охраны
шантажирует Дизеля, чтобы с его помощью устроить глупейшее ограбление? Лялин,
как всегда, оказался прав. Ларионов выполняет повеление хозяина, а хозяин опять
что-то затевает. Впрочем, «что-то» не совсем верно. Ясно, что. Итак, Дед и
Тагаев сцепились, и помешать этому я уже не могу. Мне уготована роль статиста.
Дед расправится со своим недругом, как делал это не раз, потом умоет руки и
скажет с грустью, глядя мне в глаза: «А что, по-твоему, я должен был делать?
Ждать, когда он убьет меня?»
— Сукин сын! — рявкнула я. Сашка укоризненно взглянул
на меня, а я добавила:
— И твой Тагаев тоже. Тигры, мать их. Пауки в банке…
Мое душевное состояние способствовало тому, что до дома я
доехала в рекордно короткие сроки. Несмотря на поздний час, свет в гостиной
горел. Загнав машину в гараж, я поднялась в холл, Сашка отправился на кухню и
там затих, почуяв неладное, а я вошла в гостиную. Тагаев играл в шахматы. Он
поднял голову и сказал:
— Привет.
Я прошла и села напротив.
— У тебя неприятности? — спросил он немного
погодя.
— Даже не знаю, что ответить.
— Значит, неприятности. И появился новый знакомый.
— Кого ты имеешь в виду?
— Парня, с которым ты пила кофе в «Домино».
— Потрясена твоей осведомленностью, — развела я
руками.
— Пустяки. Хозяин мой приятель.
— Впредь буду осмотрительнее.
— Да, и постарайся себя сдерживать, драка в кабаке не
лучшее занятие для женщины.
— Он первый начал.
— Идиот. Может, тебе стоит носить значок «Держитесь от
меня подальше»?
— Ты чем-то недоволен? — помедлив, спросила я.
— Недоволен? — Он поднял брови, демонстрируя
удивление, и сложил руки на груди.
— Может, ненароком я нарушила твои планы?
— Интересно, какие именно?
— Тимур, — поморщилась я, — нам не пора ли
поговорить?
Он улыбнулся и кивнул:
— Начинай.
— У вас с Дедом наметились разногласия? —
собравшись с силами, спросила я.
— Они всегда были. И что?
— Они всегда были, но вы с этим как-то справлялись.
Теперь все не так. Я права?
— Нет.
— Что нет?
— Ты не права, — сказал он спокойно.
— О, черт. Как ты не понимаешь… Ты ставишь меня в
безвыходное положение. Если бы мы могли просто поговорить…
Он засмеялся, тихо и весело.
— Хочешь убедить меня в том, что тебя действительно
волнуют мои дела?
— Да, они меня волнуют, — призывая себя к
терпению, ответила я.
— Знаешь, ты очень убедительна, — вздохнул он,
смеяться ему надоело по неизвестной причине, вряд ли потому, что его убедил мой
ответ. — По утрам самовнушением не занимаешься? «Я счастлива, у меня всё
хорошо…»
— А ты? — разозлилась я.
— Поначалу пробовал, но мне это не помогает.
— Тогда какого черта не уйдешь?
К ответу он подошел очень серьезно, помолчал, подумал,
развел руками и улыбнулся:
— Не могу. Без тебя подохну, и с тобой не жизнь.
Я досадливо покачала головой:
— Слушай, я люблю тебя.
— Себе-то хоть не ври. Если бы у меня хватило сил, я бы
давно ушел. Сама ты не сбежишь. Будешь жалеть меня, считать себя виноватой,
тихо ненавидеть, не меня, себя. Я много думал, похоже, из этой ситуации нет
выхода.
— Выход всегда есть. Взял бы да и пристрелил меня к
чертовой матери.
— В этом вся ты, — хмыкнул Тимур. — Нет бы
сказала: пустил бы себе пулю в лоб и дал бы пожить спокойно. Хотя это выход.
Тебе такое не приходило в голову?
— Мне в голову приходят только светлые мысли. Вообще, я
хотела поговорить не о том, что ты упорно не веришь в мои чувства, а о твоих
отношениях с Дедом.
— Это одно и то же, — огорошил он.
— Что? — спросила я.
— Это все звенья одной цепи, как сказали бы в романе.
— Тимур, ты сукин сын. Ты портишь жизнь себе и мне.
— Я знаю.
— Нет, ты не знаешь. Ты не желаешь мне верить. Все мои
слова ты считаешь враньем, все мои поступки сплошным упрямством.
— Ах, детка, детка. Я прекрасно знаю, если бы у тебя
был выбор, ты бы…
— Рада, что ты все решил за меня.
— Иди к черту, детка.
— Может, ты для разнообразия забудешь мои старые грехи
и мы…
— У тебя один грех, зато какой: ты не любишь меня. Ты
стараешься, очень стараешься, только это впустую.
— Все, хватит, — не выдержала я. — Убирайся.
Катись отсюда и не появляйся мне на глаза.
— Отлично. Скажи, тебе стало легче?
— Идиот! — рявкнула я, схватила вазу и запустила
ее в стену, она ударилась о камин и разлетелась по ковру осколками. Сашка,
выскочив из кухни, отчаянно залаял.
— А ты молчи! — прикрикнула я. Сашка завыл, глядя
на Тимура.
— Неплохой бросок, — кивнул тот. — Я знаю,
как ты любишь бить посуду, так что продолжай, не стесняйся.
— Надо было бы запустить се в твою голову.
— Твое желание мне понятно.
— Перестань. Что ты делаешь? Какого черта, а? Я
действительно тебя люблю.
