— Я тоже. Но поговорить все равно надо.
— Ладно, заходите, — буркнул он и распахнул дверь.
Я вошла в узкую прихожую, парень направился в кухню, и я за
ним. На столе следы вчерашнего застолья. Соображали, судя по количеству посуды,
на двоих, пепельница полна окурков, запах отвратный, форточка была открыта, но
толку от нее мало, погода теплая и безветренная.
Юра поспешно собрал посуду в мойку, переставил пепельницу на
подоконник и устроился за столом, хмуро поглядывая на меня.
— В одиночестве дни коротаете?
— Сейчас один. А что, это так важно?
— Нет. Обычное любопытство, — пожала я плечами.
Конечно, мой визит утром, да еще когда парень страдает с перепоя, не бог весть
какая радость. Но Юра как-то чересчур враждебно держался, что наводило на
мысль: его что-то беспокоит.
— Неприятности у меня, — точно отгадав мои мысли,
буркнул он. — Доказывай теперь, что от палаты ни на шаг… все равно не
поверят. Не усмотрел, значит, виноват. А как усмотришь, если он в окно? Я же в
коридоре, а не в палате..
— И вы не слышали, как разбилось окно? — спросила
я. Он поморщился, вероятно, этот вопрос ему задавали раз двадцать.
— Не слышал. Не могу понять, как это произошло. В
палате было тихо, как в могиле. Я же у двери сидел, должен был слышать.
— Может, так увлеклись книгой…
— Допустим, увлекся. Допустим, не услышал бы шорох, но
стекло…
— А может, убийца проник в палату не через окно?
— Это уж вовсе чепуха. Зачем тогда стекло выбивать?
— Чтобы подумали, что это чепуха, — улыбнулась я.
— Ага, — он усмехнулся, потом поморщился, встал,
налил себе кружку воды из-под крана и выпил. Счастье в его лице не угадывалось,
но парню стало немного легче. —Я не услышал, как разбилось стекло, и даже
не увидел, как убийца прошел мимо меня. — Тут он нахмурился, посмотрел на
меня с сомнением и одновременно с надеждой и спросил:
— Вы что, думаете, это врач? Или медсестра? Это кто-то
из них застрелил, да?
— Честно говоря, такая мысль не кажется мне особо
перспективной. Скажите, а когда вы отлучались в туалет, кто присматривал за
палатой?
— Ясно, куда вы клоните, — покачал он головой и
ядовито продолжил:
— Когда я в туалет отлучался, у этого типа в палате
была медсестра. Оба раза отлучался, когда она ему уколы делала. А курить не
ходил. В туалете запрещено, можно только на лестнице. Приказ я не нарушил и
поста не покидал. Уши пухли, так курить хотелось, но я терпел.
— Значит, вы все время сидели и читали книгу. Уверена,
книга интересная, но читать несколько часов подряд все-таки утомительно.
— А что еще делать?
— Ну… можно с кем-нибудь поболтать. С медсестрой или с
каким-нибудь знакомым.
Он собирался ответить, но вдруг замер, глядя на меня
настороженно и с тревогой. И тут в глубине его глаз появился страх. Парень
попытался его скрыть и даже отвернулся, делая вид, что ищет сигареты, но это не
помогло. Он был напуган и сам понимал, что не сумел скрыть этого.
— У медсестры для болтовни особо времени нет, —
наконец ответил он. — Да и не любитель я болтать.
— Но со знакомым все-таки о чем-то поговорили.
Поздоровались, узнали, как дела. Так ведь?
— Чего-то я не пойму, — сглотнув, спросил он и
сделал попытку разозлиться, но даже на это его не хватило, Юра уперся взглядом
куда-то в пол и задумался.
— Чего же тут не понять. Кто-то из ваших знакомых
случайно проходил мимо, увидел вас, окликнул, и вы подошли к нему…
— Кто это вам сказал? Что это еще за выдумки? Никуда я
не ходил, и никто меня не окликал.
— Вот это вы напрасно, Юрий Витальевич. Вы мне лучше
скажите, что это за знакомый в больнице оказался?
— Да не было никакого знакомого… Да если бы был, что вы
думаете, кто-то прошел бы мимо меня в палату, а я бы не заметил?
— Нет, конечно, заметили, если бы мимо проходил. Вы как
стояли к палате, спиной или боком?
— Где стоял? — спросил он презрительно.
— В коридоре. Где выступ и окно рядом. Помните? Так как
вы стояли и, главное, с кем?
Какой-то миг мне казалось, что он ответит, но он нахмурился,
посмотрел на меня с ненавистью и сказал:
— Не знаю, откуда у вас такие сведения, но, по-моему,
вы меня на испуг берете, проверяете. Так вот, ни с кем я не стоял и никакого
знакомого не видел. И вообще, сегодня у меня законными выходной, и я…
— Да-да, конечно, — согласилась я, поспешно
поднимаясь с табурета. Парня надо было дожимать. — Только ты сам мент,
законы знать обязан, а также понимать: сокрытие от следствия фактов,
способствующих раскрытию преступления… дальше ты помнишь. Так что подумай.
Разумеется, есть другой вариант: ты в сговоре с убийцей, оттого и звон стекла
не услышал. То есть предпочел не услышать. Что тебе больше нравится? Подумай и
позвони мне.
Я направилась к выходу, Юра шел за мной, у двери он не
выдержал и заговорил:
— Зря вы так, честное слово, я от палаты ни шагу.
— Ты бы мне имя назвал, — вздохнула я. —
Просто скажи имя. И будем считать, что ты в самом деле ни при чем.
— Да вы что, — делано засмеялся он. — Никого
не было. Честно.
— Юра, — я притормозила возле двери и с печалью
взглянула на него, — они ведь тебя уберут. Соображаешь? В противном случае
есть шанс, что ты в конце концов все расскажешь. Хороший свидетель — мертвый
свидетель. Это классика.
— Должно быть, вам толстуха чего-то наболтала, —
быстро сказал он. — Медсестра эта, да? У нее язык как помело. Только
имейте в виду, она все выдумывает…
— Хорошо, если так, — кивнула я. — Значит,
мне не придется беспокоиться о твоей безопасности. Постарайся жить
долго, — оптимистично пожелала я на прощание, протягивая ему свою
визитку. — А если вдруг поумнеешь, позвони. Хорошо?
Я вышла из квартиры и направилась к лестнице. Дверь за моей
спиной не хлопнула. Юра продолжал держать ее открытой и смотрел мне вслед. Я
шла не торопясь, очень надеясь, что здравый смысл победит. Но глупость, как ни
печально, в очередной раз восторжествовала. Он предпочел молчать.
