— Тебе лучше знать, что может, а что нет. Ты у нас с
властью в дружбе, а мы что… Нам сказали, убийца по трубе поднялся, значит, так
и есть. Наше дело…
— Твое дело выполнять работу, за которую тебе деньги
платят, — разозлилась я. Сергеева так и подмывало ответить, но он смолчал.
А я продолжала теряться в догадках. — Ладно, — по прошествии
некоторого времени, в продолжении которого мы стояли, разглядывая стену,
произнесла я, — пойдем с народом потолкуем.
— Пойдем, — не без яда отозвался Сергеев. Понимать
это надо было следующим образом: «А то без тебя не говорили». Так оно, конечно,
и было, но теперь я совсем не была уверена, что кто-то очень старался.
Мы поднялись по ступенькам к центральному входу. В больнице,
несмотря на субботний день, царило оживление. Пациенты отделения устроились
возле телевизора на посту медсестры, сама медсестра отсутствовала. Зато в
ординаторской мы нашли врача. Увидев нас, он непроизвольно поморщился. Все
яснее ясного, достали человека вопросами.
— Чем обязан? — со вздохом поинтересовался он.
— Простите за назойливость, — сиротски начала
я, — но у нас есть еще вопросы.
— Задавайте. Только вряд ли я что-то новое смогу
сказать.
— Мы, собственно, хотели бы еще раз осмотреть
палату, — улыбнулась я. — Это возможно?
— Конечно. Она в настоящий момент пустует. Идемте.
По коридору мы прошли в отделение реанимации. Здесь все
было, как в прошлый мой визит, только милиционер не сидел на стуле возле
палаты. Врач распахнул дверь и пропустил нас вперед. Окно было закрыто,
разбитое стекло успели заменить. Я пододвинула табурет, открыла окно и
взобралась на подоконник под критическим взглядом Сергеева.
— Ну, что? — спросил он.
— Ну, если парень работал в цирке…
Я спрыгнула на пол, оглядела палату. Чисто теоретически
убийца, конечно, мог проникнуть сюда через окно, мог и стекло разбить, вообще
много чего мог, и среди киллеров действительно встречаются циркачи, но
почему-то теперь в это упорно не верилось.
— Рядом точно такая же палата? — спросила я.
— Да, — ответил врач, — но там сейчас ремонт.
Месяц назад штукатурка отвалилась, хорошо, хоть никто не пострадал. После этого
решили привести это крыло в порядок.
— Можно посмотреть?
— Да ради бога, — пожал он плечами.
Мы вышли из палаты, и я подумала, что следов ремонта в
коридоре почему-то не видно. Врач уверенно прошел мимо соседней двери, мы
миновали коридор, он открыл дверь (ключ торчал в замке), и мы оказались на
лестничной клетке. Тут ремонт шел полным ходом. Мы спустились на один пролет и
вновь поднялись, но уже по другой лестнице. Здесь тоже был коридор, дверь
распахнута, рабочих не наблюдалось, но следы их деятельности были: повсюду
груды мусора, рабочий инструмент. Мы прошли коридором мимо нескольких дверей,
пока возле одной не остановились.
— Это здесь, — сказал врач, распахивая ее.
Палата напоминала ту, в которой мы только что были, за тем
лишь исключением, что эта была пуста. Окно прикрыто пленкой, чтобы не
забрызгать стекла при покраске. Справа еще одна дверь, тоже закрыта пленкой.
— Я правильно поняла, у палаты два входа? —
пытаясь разобраться в хитросплетении архитекторской мысли, спросила я.
— Как видите. Сейчас эту дверь закрыли, чтобы не
таскать в отделение грязь.
Я подошла и подергала дверь, в самом деле заперта.
Сергеев наградил меня очередной насмешливой улыбкой.
— Одна дверь выходит в один коридор, другая в
другой, — кивнул он. — А окно с торца. Можешь убедиться.
Я подошла к окну, так и есть.
— Занятно, — пробормотала я.
— Занятно, только ничего это нам не дает. С таким же
успехом парень мог и по трубе подняться.
— Это точно, — не стала я спорить.
Однако теперь я была уверена: киллер, кто бы он ни был, вряд
ли проник в палату через окно. Он прошел в отделение, воспользовавшись этой
лестницей, для профессионала хлипкий замок в двери не проблема. Но было два
«но»: рабочие, которые могли обратить на него внимание, что для киллера
нежелательно, и мент, что дежурил возле палаты. С рабочими вопрос разрешился
сразу. По словам Сергеева, они обычно работали до 17.30, а в пятницу ушли на
час раньше, и к моменту убийства здесь никого не было.
— Ты здесь еще постоишь или можем идти? — спросил
Сергеев.
— Идем, — кивнула я. — А этот коридор куда
ведет? — спросила я врача, когда мы покинули палату.
— На другую лестничную клетку, — ответил он.
— То есть весь этаж можно обойти по кругу? При этом на
каждом этаже четыре лестницы?
— Пять. Одна пожарная. Эта как раз в конце коридора.
— Можно взглянуть?
На этот раз он ничего не ответил, просто пошел вперед,
указывая нам дорогу.
Дверь, выходящая на пожарную лестницу, была наполовину
стеклянной, стекло в двух местах треснуло. К моему удивлению, она оказалась не
заперта.
— Ее что, никогда не запирают?
— Понятия не имею, — отозвался врач. — Может,
открыли, чтобы проветрить помещения, краской пахнет невыносимо.
Конечно, запах сильный, и дверь могли открывать, чтобы не
задохнуться, но, когда рабочих нет, логичнее же все-таки запирать. Хотя
больничные порядки мне неизвестны.
— Рабочие по выходным не приходят?
— Не знаю. Это вам лучше у завхоза выяснить.
— Он сейчас здесь?
— Возможно. Спуститесь в полуподвал, там его кабинет.
— Если не возражаете, мы бы еще раз заглянули в палату,
где произошло убийство.
Врач опять пошел вперед, не отвечая. По дороге я приметила
поллитровую банку с остатками какой-то жидкости и прихватила ее. В банке
оказалась вода пополам с побелкой.
— Где это можно вымыть? — обратилась я к врачу.
Чувствовалось, что он сыт по горло общением со мной, но
продолжал проявлять терпение.
— Вон там туалет.
Когда я вернулась из туалета, мужчин в коридоре уже не было,
я нашла их возле дверей палаты.
— Если я больше не нужен… — сказал врач и, не дожидаясь
ответа, зашагал в ординаторскую.
