— Знаешь, кто я? — поинтересовался Ник, присаживаясь рядом.
— Гра Агучо сказал, что придет партнер.
Ник молча кивнул и приказал:
— Встань.
Девчонка послушно встала.
— Пройдись… — хм, неплохо. — Сними блузку и повернись… — еще лучше. Попка орешком и такой славный «треугольник Микеланджело» чуть выше, на пояснице. Отличная фактура. Уж после почти года съемок Ник разбирался в этом достаточно хорошо.
— Наклонись и прогни спину… — и грудь неплохая. Для этого-то возраста, так и вообще супер. Что ж, значит, стоит согласиться…
— Что делать надо будет, знаешь?
Девчонка густо покраснела. Ох, и ни хрена ж себе! У нас в Трущобах еще встречаются краснеющие девочки? Да что за нах?!
— Давно в Трущобах?
Девчонка бросила на него испуганный взгляд.
— Я… мне… мы… два месяца.
— И уже продалась? — удивился Ник.
— Я… у меня кончились деньги.
— И что?
Девчонка так удивленно воззрилась на него, что Ник невольно почувствовал себя идиотом. Ну да, конечно, а как же — надо же было спросить такую глупость! У человека кончились деньги, и он тут же согласился идти сниматься в подпольном порнофильме. Ведь девочку явно не били и вообще никак не прессовали. Взгляд не тот. И краснеет так миленько… Так что все понятно и естественно. Разве ж может быть по-другому? Ну не работать же? Что здесь за работа-то? Гря-язная, и за гроши. И не тряпки же свои продавать? Они же кра-асивые. И дорогие. Здесь за них точно цену не дадут. Да что там, цену. Здесь за них не дадут и десятой части цены. Блузка-то явно из натуральных волокон — такая не меньше пяти сотен лутов стоит. И потом, если их продать — в чем ходить-то? В тех обносках, в которых местные ходят? Фи, как можно даже подумать такое! Лучше уж в порно сняться. Ник стиснул зубы. Да какое его дело-то…
— Значит, так. Съемки будут завтра, с утра. С вечера не ешь, а с утра сделай клизму. Ну да тебе все объяснят…
— А это… больно?
— Девственница? — еще больше удивился Ник.
Девчонка снова густо покраснела и буркнула:
— Нет.
Понятно, значит гра уже проверил. Вот фрукт, усмехнулся Ник про себя. А вслух ответил:
— Да, но со мной — не очень. Притерпеться сможешь быстро.
Девчонка испуганно уставилась на него, а потом тихонько прошептала:
— Я… это… я только с тобой буду?
Ник не ответил. А что тут отвечать? Гра совершенно точно заставит ее сниматься и с другими. Возможно не сразу, но точно. Она что, думает актрисой стала? Да хрен там — шлюхой! Причем полной. А шлюха хозяину никаких условий выкатить не может. Хотя гра вряд ли ее сразу в полный оборот пустит. Попридержит, посмотрит, как их первый ролик в Сети примут. Если хорошо — сделает еще несколько. И вот уже потом, когда ее наивная свежая мордашка примелькается, — пустит в оборот. По полной. Групповуха, зоофилия и так далее. Но, при удаче, неделя у них с ней есть. И ей — втянуться, и ему — сбросить сексуальное напряжение. Потому-то он когда-то и принял предложение гра немного посниматься. Женщину хотелось сильно, а трахаться с обитательницами Трущоб не тянуло совершенно. Хотя среди них желающих покувыркаться с Ником было хоть отбавляй. А что, по сравнению с подавляющим большинством других обитателей Трущоб мужского пола он выглядел куда как аппетитнее. Хотя в этом, скорее, была не его собственная заслуга, а Лакуны. Не встреться Ник с ним — превратился бы в точно такое же зачумленное существо, как и все окружающие… Так что предложение было очень обширное, но уж больно страшненькое. Та же тетушка Глио столько крови ему попортила, прежде чем удалось ее отвадить. Ник некоторое время даже всерьез рассматривал вариант отрубить ей пару пальцев на руках. Ну, чтобы не совала их, куда не следует. Впрочем, и предложение гра Агучо он принял далеко не сразу. Гра его обхаживал очень долго. Прямо слюни пускал. Ник даже начал опасаться, что тот из этих, ну… цветной ориентации. Кстати, как позже выяснилось, таки да. Но ему, видите ли, голый секс не нужен. Только любовь. Романтик, бл… Так что насчет насилия со стороны гра Агучо в отношении себя любимого Ник мог не опасаться. А вот как на фактурного актера гра на него облизывался. Ну как же — белая кожа, темные волосы, атлетическое сложение и… кхм, «инструмент» достойных размеров. Короче, гра его долго обхаживал. И когда Ник понял, что, кроме очень хорошего по меркам Трущоб заработка, у него, с его брезгливостью (от которой, правда, сейчас остались жалкие ошметки), другого шанса хоть как-то утолить сексуальное голодание нет и не предвидится, то согласился. И не сказать, чтобы скрепя сердце. Просто обдумал все и согласился. А ведь, скажи Нику кто на Земле, что он будет сниматься в порно — ржал бы как лошадь. Или избил бы. В кровь. С членовредительством. А сейчас ты гляди, и не екнет ничего…
— Двести лутов, — сказал он, выйдя из комнаты. Гра Агучо печально вздохнул:
— Какой ты все-таки меркантильный, Ник. Это же девушка, и, сам видишь, красивая. Неужели в тебе совсем нет романтики? Как вышел — сразу о деньгах. — Он еще раз вздохнул и продолжил уже более деловым тоном: — Ладно. Завтра с утра?
Ник молча кивнул. Ну конечно гра слушал их разговор. А как же иначе-то?
— Завтра снимаем изнасилование, — продолжил гра.
— Я никого насиловать не буду, — набычился Ник. Поскольку гра обхаживал его очень долго, Нику удалось при заключении договора обговорить кое-какие преференции. Так, например, где, когда, с кем и в каком виде — определял он сам. — Мы договорились…
Гра Агучо досадливо сморщился и махнул рукой:
— Да помню я, помню. Но здесь этого и не понадобится. Девочка горячая, заведется быстро… — ну точно опробовал. — А чтобы она начала — порвешь на ней тряпки. Сразу же начнет визжать и царапаться. Она тут Чифа чуть не убила, когда он ей юбку неаккуратно снимал. Так что завтра береги глаза, — хохотнул гра.
— Тогда двести пятьдесят, — уточнил Ник. Он собирался сделать все требуемое перед тем, как отправиться на работу. После того, как хорошенько выспится. А появляться на работе с расцарапанной мордой — не есть комильфо. Он слишком долго искал место там, «наверху». «Выше» не очень любят брать на работу тех, у кого имеется только бесплатная наносеть. А в Трущобе только таких и встретишь. Впрочем, Ник не ставил себе гражданскую модель не только потому, что у него не было денег. В конце концов, начальный уровень гражданской наносети стоил всего тысячу лутов и ставился практически автоматически при заключении контракта на работу. А у него, в отличие от остальных обитателей Трущобы, индекс социальной адаптации равнялся нулю, а не уходил в отрицательную зону. Так что реши он просто выбраться из Трущоб — достаточно только подняться наверх и зайти в любой центр по трудоустройству. И все. Как он уже упоминал, гражданская сеть первого уровня ставится автоматом при заключении первого же рабочего контракта. А может, даже ему могли поставить и что-то повыше первого. Смотря какие показатели покажет при тестировании. И надежда на то, что результаты окажутся высокими, была очень небезосновательной. Людей, во всяком случае простых, здесь учили немногому и весьма посредственно. А зачем, если большинство знаний и навыков, необходимых в будущей профессии, человек приобретал путем установки баз? У Ника же за плечами была школа и четыре курса университета. Особенно полезных знаний для мира, в который он попал, эти учебные заведения ему не дали, тут, скорее, больше помогла фантастика, но уж что-что, а мозги все одно развивало весьма неплохо. Так что, по их с Лакуной прикидкам, он вполне был способен рассчитывать даже на высший седьмой уровень гражданской наносети. Но обычная гражданская сеть — это клеймо. На всю оставшуюся жизнь. В отличие от бесплатной, переустановить ее невозможно. Как, впрочем, и любую другую, кроме, опять же, бесплатной. Что поставил — с тем и живи. Бесплатная-то — это даже и не наносеть вовсе. Просто так называется. А на самом деле всего один имплант. Простенький. Их еще и в ошейниках для домашних животных используют. Гражданская же — уже наносеть. Пусть и слабенькая, способная поддерживать от двух (начальная) до шести имплантов. И так как переустановить ее невозможно, то ему и дальше придется жить, а вернее, прозябать с тем, что установили. То есть, на самых нижних уровнях социальной лестницы. И о том, чтобы подняться хотя бы на средние ее этажи, можно забыть. Напрочь. Не говоря уж о том, чтобы выйти в космос или вернуться домой. Вернее, в космос-то попасть можно. Скажем, уборщиком. Или мусорщиком на станции. Или оператором погрузочного робота. Или поваром. Выше этого с гражданской наносетью не подняться. Нет, можно еще, конечно, пойти в армию. Военная наносеть куда круче гражданской. Но за все надо платить. И хотя первый контракт всего на пять лет, но после его окончания ты останешься должен демократической республике Сигари от двадцати до пятидесяти тысяч лутов. За установленную сеть и те импланты, которые тебе поставят после того, как определят, в какой области армия будет тебя использовать. Так что большинство военных выходили в отставку лет через тридцать-сорок службы, в зависимости от того, какого уровня сеть и что за импланты им были установлены. Да и сами военные импланты также не очень хороши для обеспечения долгой и активной жизни. Наиболее распространенный срок службы нижних чинов армии и флота — сорок лет, так что военные импланты рассчитаны на то, чтобы выжать из человека максимум именно во время этого срока. Причем, с наименьшими затратами. А что там с человеком будет дальше — военным не очень интересно. Наоборот, чем раньше сдохнет после увольнения — тем меньше пенсию платить. Но Ник не хотел ждать так долго и опасался, что оставшегося после выхода в отставку времени ему не хватит для достижения цели. Поэтому у него был только один выход — инженерная наносеть. С ней уже открывалась дорога в космос. И не уборщиком или мусорщиком, а кое-кем посолиднее. Вот только даже самый начальный уровень инженерной наносети стоил сто тысяч лутов. Сумма по меркам Трущоб совершенно запредельная и просто непредставимая. А если бы обитатели Трущоб знали, как ее собирался израсходовать Ник, то его бы убили. Причем не потому, что это принесет им какие-то выгоды, а по крайне позорному для Ника поводу — просто чтобы не жить рядом с таким идиотом…
