Наместник с подкреплением примчался на взмыленных конях через двое суток. Наверное, так спешить было неправильно: если бы вдруг начался бой, то измотанные кони стали бы падать от усталости и жары раньше, чем от стрел и копий. Но Гартан обещал, что прибудет вовремя. И обещание выполнил.
За ним следовало его знамя, поэтому кентавры сразу поняли, что не просто конные воины прибыли, а это наместник с ними вместе приехал, человек, который должен блюсти свою честь и честь императора.
— От него воняет трусостью! — крикнул кентавр с алыми лентами, приблизившись к стене. — Как от гниющего трупа… Неужели император стал нанимать трусов?
Кентавр иноходью пробежал мимо стены, встал на дыбы, раскинув в стороны руки с узловатыми мускулами, рухнул на передние ноги, брыкнув задними и промчался в обратную сторону, на этот раз — галопом, распластываясь в воздухе.
Все это еще можно было терпеть: Гартан расспрашивал десятника о том, что именно здесь происходило и как вели себя пришельцы, стоял, демонстративно повернувшись спиной к диким землям. Но тут кентавр снова поднялся на задние ноги и двинулся к крепости, смешно переступая копытами, будто дрессированная лошадь в цирке.
— А Ключи стали жуликами! Были ключами, а стали отмычками! — проорал кентавр. — Они поставляют императору порченую кровь. Я никогда не слышал о трусах из рода Ключей. А теперь у трусости есть имя — Гартан!
И все кентавры, стоявшие напротив крепости, развернувшись в линию, разом закричали и заулюлюкали, размахивая оружием:
— Трус! Гартан! Ключи! Трус!
Кровь бросилась Гартану в лицо, когда он понял — или ему показалось, — что его воины отводят смущенные взгляды.
Им стыдно смотреть на позор наместника.
Гартан, ни на кого не глядя, молча вскочил в седло. Стены были невысокими, еле скрывали стоящего человека, поэтому кентавры сразу увидели, что наместник собирается выехать.
— Струсил? — прокричал кентавр с красными лентами, подъехав еще ближе. — И правильно, зачем рисковать? Беги, передай своим детям ядовитую, отравленную страхом кровь!
Гартан тронул бока своего коня шпорами, Гром медленно выехал из крепости сквозь неприкрытые ворота, обогнул ее, повинуясь узде, и медленным шагом двинулся в степь.
— Ваша милость! — взмолился кто-то из егерей, но Гартан даже не повернул головы.
Никто не имеет права упрекать его в трусости. Никому не позволено подозревать мужчину из рода Ключей в том, что тот не посмеет…
Удар, вспышка, темнота.
…Вода ударила Гартана в лицо, он вдохнул, закашлялся, попытался коснуться рукой груди и понял, что связан. И что лежит на чем-то твердом, воняющем шерстью. Мокрой шерстью.
Гартан открыл глаза.
Шатер. Он лежал в шатре. Разве бывают у кентавров шатры? Разве не ночуют они под открытым небом, как обычные кони? И уж точно им не нужны ковры и подушки… пусть даже такие истертые ковры и тощие подушки, на которых сейчас лежал Гартан.
Связанные руки и ноги успели затечь, их Гартан почти не чувствовал. Жутко хотелось пить, во рту пересохло, губы потрескались и запеклись.
В шатре было душно и жарко. Солнце, насколько можно было судить сквозь ткань шатра, стояло низко. Выходило, что в беспамятстве Гартан провел не так уж много времени.
— Очнулся? — удовлетворенно произнес юношеский голос.
Гартан повернул голову, чуть не вскрикнув от ломоты в затылке. Боль была ослепительной, резкой, но наместник сумел подавить стон. Они не дождутся от Гартана из рода Ключей проявления слабости. Он покажет им, как умеют умирать мужчины из его рода. Он…
Над Гартаном стоял молодой парень, не старше семнадцати лет, с кожаным ведром в руках.
— Скажи хоть слово, наместник! — парень засмеялся. — Или от удара ты лишился языка?
Гартан не ответил.
— А мне плевать, — сказал юноша. — Молчи, говори… Я предлагал сразу тебя убить, но брат хотел с тобой поговорить…
Юноша подошел к выходу, отдернул завесу и высунул голову наружу.
— Барс! — позвал юноша. — Он очнулся… Куда его? Сам подойдешь? Давай, только имей в виду, он молчит и глазами пылкает… Злится, понятно дело. Может, прирезать — и всех делов?
Юноша отступил в сторону, пропуская Барса.
— Здравствуй, — сказал Барс, опускаясь на ковер неподалеку от Гартана. — Голова болит?
Гартан отвернулся.
— Я же говорил — молчит! — радостно выкрикнул юноша. — Тут либо сразу убить, либо начать шкуру сдирать…
— Ты, Котенок, слишком долго был с кентаврами, — сказал с улыбкой Барс. — Кричишь, словно Гнедой… И повадки, смотрю, перенимать стал. На четвереньках еще не бегаешь?
Котенок насупился.
— Ты вот сам стал бы разговаривать со связанными руками? — спросил Барс уже с серьезным лицом. — Стал бы?
— Нет.
— Вот видишь — не стал бы. Ты, мальчишка из Последней Долины. А он — наместник императора, он может с ходу назвать пятнадцать поколений своих предков. И умереть готов, но не посрамить своего рода… — Барс покачал головой. — Не будет он разговаривать связанный.
— Так развяжи, — предложил Котенок.
— Успеем, — улыбнулся Барс. — Ты пойди пока, погуляй… найди Гнедого, скажи, что я скоро наместника наружу выведу, чтобы он с кентаврами мог поговорить.
— А что Гнедого искать? Или возле котла, или возле бурдюков, — пожал плечами Котенок.
— Ну так пойди и поищи, — с нажимом сказал Барс. — Хорошо поищи, пока я не позову.
— Так бы и сказал, чтобы я убирался. — Котенок повернулся и вышел из шатра.
— Молодой, глупый, — словно извиняясь, сказал Барс. — Ничего, со временем пройдет.
Барс приподнялся, схватил Гартана за плечи и посадил перед собой, оперев спиной о кожаный мешок. Наместник попытался отстраниться, но Барс удержал его, пристально посмотрел в глаза и сказал тихо-тихо, почти прошептал:
— Если не пытаться холить свою гордость в мелочах — и в большом ущерба не будет. Нет?
Гартан выдержал взгляд Барса, не моргая и не отворачиваясь.
— Вот так лучше, — удовлетворенно произнес Барс. — Так мы сможем поговорить…
Презрительная улыбка искривила губы наместника.
— Полагаешь, нам не о чем говорить? Или связанные руки не позволяют шевелить языком? Ничего, пока буду говорить я. А потом — посмотрим.
Барс протянул руку в сторону, взял кожаную флягу, открыл пробку — запахло вином. Барс сделал два глотка, протянул флягу наместнику. Тот продолжал смотреть в лицо Барса.
— Как знаешь, — Барс заткнул флягу пробкой и положил на ковер. — Тогда начнем разговор… Меня зовут Барс.
Губы наместника брезгливо изогнулись.
