— Отчего же, слышал. И даже как-то видел, как ваших ребят в сером на деревьях развешивали по приказу наместника Гиблых Круч. Они там решили, что лучше императорского наместника могут знать смысл жизни…
— Тогда ты должен знать, что произошло в Гиблых Кручах после этого. Братьев и служек вешали между Второй и Третьей Сестрой, а к зиме никого в провинции в живых уже не осталось… Удивляюсь, как ты уцелел.
— А я там проездом был. Уехал еще до первых заморозков. И что там случилось потом — только слышал. Говорили о демонах и еще о чем-то таком…
— Правду говорили. И если бы наместник не вмешался в дела Ордена, до сих пор был бы жив… Братья могли предотвратить…
— А братья… Ты вот можешь предотвратить нападение кочевых на Долину? Можешь? Вон, я гляжу, у тебя два палача, два десятка вооруженных монахов, служки… Ты сможешь остановить кочевых, если им в их пустые головы придет вломиться в Последнюю Долину? — Сотник, словно забывшись, до половины вытащил кинжал из-за пояса, глянул через плечо инквизитора на деревню и быстро сунул оружие на место. — Если не сможешь — не трогай тех, что копают.
— Вы пытаетесь найти оружие, способное остановить нашествие?
— Мы пытаемся найти штуки, которые можно продать за большие деньги, а за денежки нанять войско, которое…
— Мне казалось, что в роду Ключей мужчины были умнее и осторожнее, — прервал сотника Фурриас. — Пытаться факелом гасить пожар — безумие. Вы не знаете, что в захоронениях может быть…
— Золото там может быть, оружие старое, эти, артефакты… ничего опасного мы пока не нашли. А вот ты… твои людишки, сколько народу уже убили на могильниках да в руинах? Мы знаем почти о трех десятках. А сколько на самом деле?
— Я не считаю. И не собираюсь считать. И не собираюсь разрешать…
— А ответить готов? — зло спросил сотник. — За убитых, за сожженных, за искалеченных? Это ты ловко придумал — руки рубить да глаза выжигать… А старейшины тебе что плохого сделали? Наместник попытался совет собрать, так отказались старейшины приезжать… Те, что живы до сих пор, отказались. Говорят, Черное Чудовище уже десятерых увезло. И ни один старик не вернулся. Ты с ума сошел, брат-инквизитор? Как можно долиной управлять, если договариваться не с кем? Или у тебя под капюшоном головы нет, темнота одна?
— Это тоже наместник передать велел? — холодно поинтересовался Фурриас. — Про голову?
— Считай, да! — отрезал сотник. — И считай, что про голову — это намек тебе. Был отряд инквизиторов — и не станет. Полагаешь, кто-то станет об этом доносить в Орден? Они там тебя вычеркнут из свитков и забудут. Ты хочешь умереть?
— Я хочу очистить эту землю от скверны, — медленно, отделяя слова одно от другого, проговорил Фурриас. — И если придется умереть, то умру я с мыслью, что оставляю я этот мир чище, чем он был до меня…
— Можешь мыслить, чего заблагорассудится, но только запомни: я передал тебе приказ наместника, и ты обязан его выполнить… И… что?
Коготь замолчал, увидев, что инквизитор протягивает к нему руку, затянутую в черную шерстяную перчатку.
— Давай приказ, — сказал Фурриас. — Наместник — не базарная баба и не сотник егерей, все его повеления закрепляются на свитках и заверяются печатями. Только получив такой, я начну думать над тем, выполнить или не выполнить его. А до тех пор… До тех пор я буду делать то, что сочту нужным. Получив приказ, я тоже буду делать то, что сочту нужным.
— Ты подохнешь, — тихо-тихо сказал сотник. — Я сам тебя убью.
— Может быть. Все может быть. А может, я тебя убью… Или мы оба останемся в живых. Или оба подохнем, если я не успею предотвратить…
— Что предотвратить?!
— Не знаю… Пока не знаю.
Коготь что-то пробормотал, инквизитору показалось, что сотник грязно выругался, но переспрашивать брат Фурриас не стал.
— Возвращайся к его милости, господину наместнику, возьми у него письменный приказ, привези мне, и тогда мы сможем говорить о деле, а не болтать о своих чувствах. Если ты не можешь серьезно говорить, пусть наместник приедет сам. Или пришлет с грамотой кого-то, кто способен видеть чуть дальше собственного носа… Тебе все понятно, сотник, из того, что я говорю?
— Почти, — кивнул Коготь, твердо глядя под капюшон инквизитора. — Голосок твой дребезжащий, конечно, мешает, но я стараюсь… Ты тут с селянами воюешь, а не сталкивался с поднятыми из мертвых Болотными тварями? Не сталкивался?
— Болотные твари? — переспросил инквизитор. — Они же…
— Вымерли хрен знает сколько лет назад. Это даже мне понятно и его милости… Только меня самого и супругу наместника как раз перед Последней Сестрой твари чуть не сожрали… Всех жителей деревеньки — слопали. А меня и госпожу Канту наместник спас. На него, оказывается, колдовство да магия не действуют…
— Я слышал об этом…
— О том, что он мечом убил мертвую Болотную тварь?
— О том, что мужчины из рода Ключей могут противостоять магии… И кто поднял Болотных тварей?
— А я почем знаю? Только поднял, да так, чтобы не дать нам с местными договориться.
— Не дал?
— А хренушки! Наоборот. Он не знал, что наместник такое может… А люди местные как увидели, так просто повалили к замку, просили, чтобы, значит, под свою защиту принял… Но ведь кто-то пытался? Ты бы этим занялся, Черный!
— Меня зовут брат Фурриас, — сказал инквизитор.
— Да хоть Пеньком пусть зовут! — выкрикнул сотник. — Хоть Ручкой от метлы! Тебе не селян жечь, а этого… мертвячника искать…
— Некроманта, — поправил Фурриас.
— Вот-вот, и наместник так говорил.
— Он просит моей помощи? — спросил Фурриас.
— А тебя нужно просить об этом? Ты не забылся немного, инквизитор? Я старенький, с памятью у меня не шибко хорошо, но могу вспомнить что-нибудь из «Указа об инквизиции»… Напомнить?
— Странно, — выдохнул инквизитор. — Очень странно…
— Что странно?
— Ты — странный, сотник. Начал разговор ты обычными для егеря словами, косноязычно и просто, но по мере того, как злился, слова у тебя стали вырываться… разные… такие, что обычный егерь и не понял бы, наверное. Ну а предложение процитировать «Указ об инквизиции», изданный императором еще полторы сотни лет назад, — это ты совсем осторожность потерял, сотник. Может, расскажешь мне, откуда ты такой взялся?
— Пошел ты!..
— А наместник знает о твоем прошлом, Коготь?
— И снова скажу — пошел ты, убийца!..
— Так меня только что называл колдун. Перед тем, как я его убил. Он так нравился обитателям этой деревушки… Жизни им спасал. И привязывал их жизнь к своей. Пока только привязывал, но со временем… Со временем он бы стал ими управлять… Сделал бы их своими придатками… Но люди этого не знали. И сейчас не знают. Для них я — убийца доброго лекаря и трех десятков их односельчан… Привязанные — умирают вместе с тем, кто их привязал. Меня и раньше не любили в этой деревне, а сейчас — ненавидят. И знаешь, что я по этому поводу думаю?
