Они отбежали от костра, схватились за руки, закружились.
– Быстрее, быстрее, быстрее!!! – подгоняла его девушка. – Еще-о!!!
Левая ладонь внезапно соскочила, и они раскинулись, словно веер, перепутались ногами, рухнули на траву. Девушка перекатилась через него, упала рядом, тяжело дыша и одновременно смеясь. Олег приподнял правую руку, все еще сжимавшую ее запястье, коротко выдохнул:
– Держу!
– Только одной… – засмеялась красавица, прильнула, поцеловала, тут же отскочила, выкрикнула: – Поймаешь – твоя!
И тут же упала, потеряв равновесие. Но снова вскочила, побежала по широкой дуге, свалилась. Голова у Середина тоже кружилась изрядно. Он поднялся на колено, окинул взглядом луг. В отблесках пламени можно было различить парочки, кружащиеся и целующиеся в траве. Кто-то был в одежде, а кто-то и нет. Под склоном парни и девушки со смехом прыгали через костер – теперь, похоже, уже просто так. Все были заняты своими интересами и развлечениями, друг другом, и повлиять на происходящее ведун больше никак не мог… Впрочем, именно это от организатора русалий и требовалось.
Девушка же с миндалевидными глазами куда-то потерялась. Света костра хватало от силы на краешек луга, дальше все тонуло в темноте. Олег пожал плечами, пошел к огню.
Через пламя порхнула еще красотка, хрупкая и длинноволосая, мягко приземлилась перед ним, склонила голову, оглядывая, решительно заявила:
– Я прыгнула. Ты мой! – требовательно подставила губы.
Олег честно ее поцеловал, взял за руку, потянул кружиться…
В груди что-то екнуло, упруго скрутило дыхание – перед помутневшим взором мелькнула рука. Ведун отработанным движением встретил удар на локоть, подбивая вверх, ответным движением хлестко ударил костяшками в горло, тут же отступил в сторону, оценивая невесть откуда взявшуюся опасность, и…
Очнулся, стоя на коленях. Он упал вперед, на четвереньки, ощупал траву вокруг.
Нет, никого. Он никого не бил. Померещилось. Девушка же просто сбежала, когда с ним случился приступ.
– Русалка, что возьмешь… – поднимаясь на ноги, выдохнул он. – Им нужны здоровые мужики, а не задохлики. Какие от задохлика дети?
У костра продолжалась беготня, доносился смех. Хихикал кто-то и в темных кустах, шуршал среди зарослей дудочника у дороги. Все были заняты, на него никто никакого внимания не обращал.
Ведун прислушался к себе, ощупал одежду – но ничего странного или подозрительного не ощутил. Ничем материальным его не били. Что до чародейства – поди ощути его на празднике нежити.
Поколебавшись, Олег отвернул в расселину, отделявшую Изборск от полей соседнего холма, вдоль ручья поднялся по нему до ворот, остановился перед стражей, позволив осветить лицо факелами. Ратники молча посторонились, пропуская его. Ради праздника, похоже, ворота сегодня не запирали вовсе – хотя караулы выставили усиленные и на стену воинов добавили.
В темноте почти на ощупь молодой человек пробрался по узким улочкам до хором посадника, еще раз предъявил свою усталую физиономию страже на крыльце, поднялся в светелку, выглянул из окна. Там, внизу, все еще продолжалось гулянье. Крест остыл – с такой высоты воздействия нежити он не ощущал. И похоже, на самом Олеге никакой порчи или проклятия тоже не висело.
И тут его скрутило снова – резко, до потери дыхания. Он увидел перед собой в полумраке четырех бритых парней в футболках и безрукавках со стоячим воротником. Один курил, другой пил пиво, третий держал Олега за ухо. А тот, что напротив, вскинул к лицу нож.
Откуда взялся морок и насколько он реален, ведун думать не стал. Потратил всего две секунды на заговор отвода глаз, резко присел, высвобождая ухо, скользнул в сторону, привстал, с размаху ударил крайнего противника ногой между ног – так, что тот пивом подавился, – перехватил бутылку, тут же разбил о голову «ухохвата» и еще прежде, чем осколки осыпались вниз, ткнул получившейся «розочкой» в горло парню с ножом. Перенес вес на правую ногу и резко выбросил вперед кулак, вбивая последнему врагу в рот сигарету вместе с челюстью. Отпрянул назад, так же с размаху добивая самого первого поганца локтем в голову, и в качестве завершающего штриха отер горлышко «розочки» полой его куртки и вложил тому в руку. В эти мгновения мираж уже начал редеть, Олег ощутил жуткий страх, с криком бросился бежать – и окончательно очнулся, крепко вцепившись в проем окна.
«Вот это да… – Он перевел дух и попятился. – Хорошо, не выпал. И что это было?»
Он потряс левой рукой. Нет, крестик не грелся. Выходит, не магия?
Тогда что?!
Олег сжал и разжал правый кулак, потер костяшки. В них еще оставалось ощущение прикосновения к чужому подбородку. Жесткого и сильного.
«Проклятие!»
Он поднял раму, вставил ее в проем, закрепил клинышками, торчащими из трещины в бревне, и стал раздеваться. Если случится очередной приступ – лучше встретить его в постели, а не над костром или на краю обрыва. Утро вечера мудренее, потом разберется.
* * *
На рассвете выяснилось, что никаких поблажек участникам обряда не полагается. Совсем немного поспавший ведун был поднят боярином Стрекалом и полусонный, без завтрака, препровожден в святилище. Посадник ожидал уже здесь: чистенький и розовощекий, беседовал со старцем на костылях. Одна нога старика была замотана в лубки, явственно выпирающие через ткань шаровар. Видимо, таков был итог религиозного диспута с христианами.
– Доброго тебе дня, чародей. – Старец оказался единственным, кто поздоровался с Серединым.
– И тебе удачи, мудрый волхв, – поклонился ему Олег.
– Идемте, бояре. – Волхв запрыгал на костылях в проход между Сварогом и Триглавой, ко второму ряду более низких истуканов, к второстепенным богам.
Возле одного из деревянных изваяний их ждали нарядно одетые мальчики. Старец кивнул, и они засуетились: украсили идола атласными ленточками, надели на него сразу два венка, на голову и на уровень плеч, рассыпали по краю широкого блюда из обожженной глины горсть пшеницы, в центре подожгли горку щепок, положили сверху несколько еловых шишек, от которых потянулась вверх тонкая струйка сизого дыма.
– Тебе кланяемся, богиня Лада! – Волхв, перебирая костылями, подобрался ближе к богине. – Прими скромные подарки наши в день перемены небесной, почти нас своею милостью, одари хорошим урожаем и долгим теплом.
Все замерли, ожидая ответа, однако струйка дыма, не колыхнувшись ни на миг, продолжала тянуться вертикально вверх, словно привязанная за ниточку.
– Что сие означает? – нетерпеливо спросил посадник.
– Она нас не слышит, – ответил старец. – Такое случается, когда боги гневаются либо когда отдыхают, отложив земные заботы. Гнев мы бы заметили. Он бы обрушился на нас грозами, слизняками и заморозками. Вокруг же, глянь, тишь и лепота. Вестимо, удался праздник ночной, утомились гости наши, им не до нас. Перемен в седьмицы ближайшие с погодой не случится.
