Мальчишка-газетчик пробрался среди гудящих машин к тротуару
и нашел того человека, который дал ему стопку одинаковых ярких газет. Хорошо
одетый блондин с пышными светлыми усами поджидал его на скамейке в сквере.
– Ну как? – спросил блондин у газетчика.
– Порядок. – Мальчишка назвал номер «мерседеса» и
описал человека, которому он продал газету.
– Молодец! – Леня протянул газетчику
пятисотрублевую купюру и забрал оставшуюся стопку газет. Эти газеты он накануне
напечатал в маленькой неприметной типографии, которая принимала заказы на любые
полиграфические услуги, но в основном зарабатывала изготовлением фальшивых
винно-водочных этикеток.
* * *
Лариса, третьесортная фотомодель и дорогостоящая любовница
Артема Зарудного, в третьем часу ночи по обыкновению оказалась в модном ночном
клубе «Страза».
Сам Зарудный, как всегда, был занят какими-то своими
скучными делами, и Ларисе приходилось развлекаться самостоятельно.
Счастье еще, что в «Стразе» она чувствовала себя как дома и
ее знала здесь каждая собака.
В облаках искусственного тумана посреди танцпола она
встретила своего старинного знакомого Индюкова, который начал бурно оправдываться:
оказывается, его не было на прошлой неделе ни на одной клубной вечеринке не
потому, что он выпал из тусовки – просто летал с одним знакомым банкиром на
сафари в Кению.
Лариса пожала плечами: какое-то там сафари – это еще не повод
отрываться от светской жизни, а впрочем, индюковские оправдания совершенно ее
не интересовали.
Тем более что рядом с ними тут же возникла индюковская
пассия Бланш, швейцарская журналистка, и ревниво уставилась на Ларису своими
разноцветными глазами.
Чифирь выкладывался, как стахановец на субботнике, выдавая
что-то то ли африканское, то ли латиноамериканское, во всяком случае жутко
темпераментное и заводное. Из облаков искусственного тумана то и дело
выныривали знакомые физиономии.
Мелькнула Лялька Блюхер в сногсшибательной маечке от Пако
Рабанна, помахала Ларисе и утонула в тумане с красивым негром из консульства
Бурунди.
Лариса пошла в туалет. Здесь в специальном синем освещении,
которое администрация клуба завела по европейской моде в наивной надежде, что
при таком свете наркоманы не смогут уколоться, потому что не попадут иглой в
вену, Лариса наткнулась на незнакомую девицу, которая нюхала «пыль».
Лариса извинилась, девица хихикнула и предложила поделиться.
Посмотрев с завистью на искрящийся порошок, Лариса отказалась: Артем, скотина,
заметит, что она принимала наркотик, и разозлится, не даст денег на новую шубу.
Разговорились с девицей, та оказалась москвичкой, сюда
прикатила на три дня со своим папиком-бизнесменом. На шее у девицы болтался
кулон с потрясающим, очень большим сапфиром. Перехватив Ларисин взгляд,
москвичка махнула рукой:
– Дешевка! Двадцать штук баксов! Вот вчера я в одном
здешнем доме видела камень – это улет! Я чуть не уписалась! Изумруд размером с
куриное яйцо! Красивый, как глаз сатаны!
У Ларисы глаза загорелись: она с ума сходила по драгоценным
камням, любимой ее поговоркой было: «Лучшие друзья девушки – бриллианты». Она
спросила девицу, в каком доме водятся такие огромные изумруды, но та только
пожала плечами:
– Папик меня привез к каким-то знакомым, а я уже так
нанюхалась, что была совершенно никакая…
В туалет вломились две незнакомые девицы, судя по манерам –
шлюхи-профессионалки, и москвичка, недовольно покосившись на них, спрятала
пакетик с «пылью» и гордо удалилась.
Лариса вернулась на танцпол, но уже не могла толком
отрываться: у нее не шел из головы сказочный изумруд. Артем, зануда, в жизни ей
такой не купит, но хоть бы поглядеть на него одним глазком…
В клубе появился известный кинорежиссер Барабанов, все
девицы заверещали, но Ларисе было совершенно не до него. Она ушла из «Стразы»
необычайно рано – еще не было и пяти.
На следующий день она спросила Зарудного, не знает ли он, у
кого в нашем городе есть изумруд размером с куриное яйцо. Артем почему-то
невероятно заинтересовался и подробно расспросил, откуда она знает про такой
изумруд.
Казалось бы, такие совпадения должны были показаться ему
подозрительными, но Артем Зарудный давно заметил, что в жизни все события идут
косяком, происходят совершенно удивительные совпадения, и если один раз
огромный изумруд каким-то образом попал в его поле зрения – он непременно еще
раз возникнет на его горизонте. Такие совпадения Зарудный воспринимал как перст
судьбы, как верный знак, что стоит на что-то обратить серьезное внимание.
Артем Зарудный считал себя человеком везучим. Ему казалось,
что судьба постоянно подыгрывает ему, и свою наглую, жесткую и даже жестокую
манеру делать дела и обращаться с людьми оправдывал тем, что он – хозяин жизни,
и не может вести себя, как совестливый неудачник.
Вот и сейчас он воспринял последние события – подслушанный
Венечкой разговор, статью об изумруде, которую сам прочел в бульварной
газетенке, и то, что рассказала ему Лариса, – как ясные указания судьбы,
что ему нужно заняться сказочным изумрудом, что именно операция с камнем
поможет ему преодолеть временные затруднения.
Затруднения у Зарудного возникли в связи с перспективным
зерновым бизнесом, которым он занялся совсем недавно. Артем купил в Краснодаре
эшелон пшеницы и хотел пригнать его в Петербург, чтобы здесь с большой выгодой
продать владельцам мукомольного комбината. С мукомолами была достигнута
договоренность, согласованы цены и сроки поставки, но когда эшелон с зерном
прошел уже полпути, выяснилось, что по какому-то непростительному недосмотру
банковский счет, с которого должны были поступить деньги железной дороге за
перевозку, заморожен налоговой инспекцией, и железнодорожники, не вдаваясь ни в
какие подробности, отогнали эшелон на запасные пути и начали насчитывать пени и
штрафы за его хранение.
Зарудный уволил двух бухгалтеров, кинулся решать вопрос сам,
но железнодорожное начальство видело и не таких крутых как он, и на его
трехэтажный мат ответило шестиэтажным, а на его угрозы – угрозами еще более
серьезными. Короче, деньги он заплатил с другого счета, предназначенного для
финансирования операций с цветным металлом, но пока суть да дело, стоявшее на
запасных путях в специальных закрытых вагонах зерно «сгорело», то есть
перепрело, и теперь не годилось даже на корм скоту, а Зарудный понес тройные убытки:
потерял деньги, которые потратил на зерно, заплатил пени железнодорожникам за
простой эшелона и неустойку мукомолам за срыв контракта.
В масштабах всех его финансовых интересов и владений это еще
не было катастрофой, он вполне мог после оправиться такого удара, но сложность
заключалась в том, что он израсходовал все свои свободные денежные резервы, все
свои оборотные средства, а без оборотных средств никакой бизнес, даже очень
крупный и хорошо налаженный, функционировать не может.
