Гости, словно устыдившись своего любопытства, стали потихоньку расходиться, негромко переговариваясь между собой. Марина плакала, размазывая по щекам дорогой макияж…
Я медленно побрела прочь. Меня догнал Артур и набросил на мои голые плечи свой бархатный сюртук. «А ведь я и вправду замерзла», – отрешенно подумала я и кивнула ему с благодарностью. Он пошел рядом.
Тело девушки увезли. Полиция допросила всех присутствующих, и им удалось выяснить, что Ларису видели в течение вечера с каким-то мужчиной, но несмотря на то, что его смогли довольно хорошо описать, никто не смог опознать его. Среди тех, кто дождался приезда полиции, его не было. Так же как и двух похожих на меня девушек в одинаковых платьях.
* * *
За завтраком собрались Артур, Ритка, я и Марина, а также профессор Тапельзон и Марк, которые остались ночевать в замке. Не было только Гарика. Он передал, что плохо себя чувствует, чем заслужил язвительное замечание моей подруги, что похмелье – штука тонкая.
Всю ночь я не спала, убеждая себя в том, что должна рассказать остальным о своих предположениях. Все случившееся в последнее время еще могло оказаться чьей-то злой шуткой, но сама я была уверена, что мы имеем дело с чем-то совершенно иным, необъяснимым и очень опасным.
В конце концов я собралась с духом и выложила все, что знала. Осталось сделать последнее признание…
Я набрала в грудь побольше воздуха и произнесла:
– Артур, вчера ты встречался не со мной…
От удивления его брови полезли на лоб.
– Но как же так… – начал было он и, встретившись со мной взглядом, осекся. Помолчав, он сказал с горечью: – Я понимаю, что ты жалеешь о случившемся, но это не повод для того, чтобы придумывать невероятные истории. Если бы ты просто объяснила мне свое решение, я бы понял…
– Это была не я, и, кажется, я могу это доказать, – твердо сказала я. – Скажи, как ты узнал о том, что я жду тебя наверху?
– Тебе это известно не хуже чем мне, – пожал плечами Артур.
– Ты думаешь, что это я передала тебе записку?
– Не думаю, а так оно и было. Может, хватит ломать комедию? Я уже и так все понял, – резко сказал он.
Но я была намерена довести дело до конца. Остальные сидящие за столом наблюдали за нами с нескрываемым интересом.
– Ты сохранил записку?
– Конечно. И это – лучшее доказательство того, что твои игры зашли слишком далеко.
– Принеси ее, пожалуйста.
Артур снова пожал плечами, поднялся и вышел из комнаты. Вернулся он, держа в руках сложенный вчетверо лист голубой бумаги, который протянул мне. Я развернула листок и прочла:
«Артур, прости мне мою неуступчивость. Я передумала и могу это доказать, если ты поднимешься в комнату, которая находится рядом с моей спальней. Тони».
Записка была написана на французском, и я спросила:
– Тебя не удивило, что я, такая же русская, как и ты, вдруг вздумала писать по-французски?
– Знаешь, – усмехнулся Артур, – в тот момент меня гораздо больше волновало содержание, чем язык. Ты могла бы писать по-немецки или по-английски – я бы понял.
– А почерк?
– Что – почерк?
– Почерк тебя не волновал? Ты ведь не знаешь моего почерка?
– Конечно, нет. Ты хочешь сказать… – Артур побледнел.
– Именно это я и хочу сказать. Смотри! – Перевернув листок, я быстро набросала первую фразу записки и протянула ему. Надо сказать, почерк у меня еще тот – пишу я как курица лапой, и всегда этого стыдилась, но сейчас я поблагодарила судьбу за свой недостаток. Увидев мои каракули, Артур сразу понял, что его провели.
Марина, как только до нее дошел смысл нашего разговора, побледнела как полотно, а потом вскочила и выбежала из комнаты. Ритка проводила ее торжествующей улыбкой.
– Итак, что же мы имеем? – спросила она и начала перечислять, по очереди загибая пальцы: – Двух одинаковых девиц, неизвестно откуда взявшихся и непонятно куда исчезнувших, старый насильник с теми же симптомами, гору трупов без признаков насильственной смерти – библиотекаря я опускаю, – и голубые розы, появляющиеся возле погибших. Кстати, а возле Ларисы роза была?
– Была, – неожиданно произнес Марк, – я нечаянно наступил прямо на нее, когда подходил к… телу.
– Там было много любопытных, и ее, скорее всего, затоптали…
– Значит, роза была и в этом случае. И что же это все означает? – Ритка, а за ней и все остальные повернули головы в сторону профессора. Тот покраснел от смущения и ответил, тщательно подбирая слова:
– Вообще-то наука не отрицает категорически существования подобных явлений, но фактами, подтверждающими эти явления, мы все же не располагаем. Думаю, речь все же идет о неизвестном маньяке, использующем местные суеверия в качестве прикрытия.
– Я даже назвала бы вам имя этого маньяка, если бы он не сидел в психушке, – фыркнула Ритка.
– Кстати, это неплохая мысль, – встрепенулась я. – Мне кажется довольно странным, что такой человек, как Чухутин, мог запросто лишиться рассудка. Должно было произойти нечто совершенно невероятное, и нам надо попытаться выяснить – что же с ним случилось на этом острове.
Идея вызвала горячую поддержку, и решено было немедленно отправиться туда, где содержался один из самых опасных и хладнокровных мафиози.
Глава 29
Психиатрическая клиника, куда мы отправились втроем – Ритка, я и Артур, – совсем не походила на больницу, тем более на сумасшедший дом. Аккуратно подстриженные лужайки и множество цветочных клумб, разбитых вокруг небольшого уютного особнячка, скорее напоминали санаторий. Но высокий бетонный забор и пропускная система на входе говорили о том, что мы попали по адресу. Нас пропустили сразу же, как только мы сообщили, что хотим навестить господина Чухутина.
Приветливая медсестра в голубой униформе встретила нас у регистратуры и внимательно выслушала вдохновенное Риткино вранье, сочувственно качая головой. Со стороны могло показаться, что Ритка действительно переживает за шефа, и я подумала, что в ней погибла великая актриса.
– Не знаю, чем смогу вам помочь, – вздохнула медсестра. – У вашего господина Чухутина (она с трудом произнесла непривычное имя, нещадно его исковеркав) тяжелое нервное расстройство.
– В чем это выражается? – вежливо поинтересовался Артур.
– Как обычно, – пожала плечами медсестра. – Страх, мания преследования, параноидальный бред, ну и так далее.
– У него мания преследования? – завопила Ритка, едва все не испортив. Медсестра уже было насторожилась, но Ритка мгновенно перестроилась: – Я хотела только сказать, что это невероятно! Мой шеф был очень уравновешенным.
– Если это так, то он очень изменился, – печально улыбнулась медсестра. – Если он не находится под воздействием сильных психотропных препаратов, то ведет себя очень беспокойно.
