Ровно в семь утра следующего дня я уже звонила в знакомую дверь дома Кирсановых.
Дверь открыла Вика в прозрачном пеньюаре. Я никак не ожидала встретить ее в такой ранний час и внутренне сжалась. По тому, как равнодушно скользнула она взглядом по моему лицу, я поняла – маскарад вполне удался.
Мои рыжие волосы скрывал темный парик, с помощью тонального крема цвета загара кожа стала более смуглой, а черные глаза превратились в серые благодаря цветным линзам, за которые прошлым летом я отвалила кучу денег. Облик довершала свободная юбка и простенькая блузка в дурацкий горошек – обычно я предпочитала облегающую одежду, но мне показалось, что девушка, подрабатывающая уборкой чужих квартир, должна одеваться скромнее.
Похоже, выбор был сделан удачно. Вика небрежно спросила, запахивая пеньюар:
– Вы Лена из «Уюта»?
Я кивнула. Молодец тетя Валя: все-таки пошла мне навстречу и согласилась рекомендовать меня под чужим именем.
Вика пропустила меня в холл и показала, где взять пылесос, тряпки и ведро. Я молча вооружилась инвентарем и прошмыгнула в дальнюю комнату. Скрывшись с глаз хозяйки, я облегченно вздохнула.
Больше всего меня пугала необходимость говорить с кем-либо из тех, кто меня знал. Внешность изменить легко. Особенно для женщины. Тем более – для меня. Встречаясь со мной впервые, любой в первую очередь запоминал яркие волосы, и стоило изменить их цвет, как я делалась совершенно неузнаваемой. В данном случае, именно это и сыграло мне на руку.
Но голос! Конечно, я позаботилась и об этом. Правда, это стоило значительных усилий. У меня с детства аллергия на любые моющие средства, содержащие хлор: стоит вдохнуть какой-нибудь «Тайд» – связки моментально садятся, и я начинаю сипеть и хрипеть, как старый патефон.
До полудня я добросовестно скребла пол, боролась с пылью на многочисленных антикварных безделушках, дожидаясь, когда Вика и ее муж отправятся по своим делам. На мое счастье, они так привыкли к присутствию в доме прислуги, что совсем не обращали на меня внимания.
В первом часу они наконец-то убрались из дома. К этому моменту я успела возненавидеть вычурный стиль какого-то Людовика до глубины души. Еле передвигая ноги, я вползла на кухню, волоча за собой ведро и швабру.
Возле плиты хлопотала упитанная женщина лет сорока. Она деловито собирала в мойку грязную посуду после завтрака.
Завидев меня, она приветливо улыбнулась.
– Не помешаю? – спросила я.
– Нет, проходи. Ты новенькая?
– Только на сегодня. Ваша горничная взяла отгул, и меня прислали на замену.
– А что с Катей? Заболела?
– Не знаю, – пожала я плечами.
Выглядела я, должно быть, паршиво, так как повариха, внимательно посмотрев на меня, вдруг предложила:
– Выпей-ка со мной чайку. Я гляжу, ты совсем вымоталась. Первый раз в таком большом доме?
Женщина оказалась на редкость наблюдательной и догадливой. Это могло сыграть мне на руку. Я поблагодарила и села к столу.
– Меня Алла Сергевна зовут, – представилась женщина.
– Меня Лена, – ответила я, пытаясь пристроить ноющую спину поудобнее. Голова под париком нестерпимо чесалась. Я морщилась, но терпела.
Алла Сергеевна поставила передо мной чашку и поставила блюдце с домашним печеньем.
– Спасибо, – от души поблагодарила я.
– Что это у тебя с голосом? – с любопытством спросила она.
– Мороженого переела и простудилась, – выдала я заранее заготовленную фразу.
– Надо же. Пей горячее. Помогает.
Я последовала ее совету, обдумывая тем временем, как завязать разговор. Неожиданно Алла Сергеевна сама пришла мне на помощь:
– Давно ты так подрабатываешь? – спросила она и мотнула подбородком в сторону брошенных ведра и швабры.
– Нет. Только на каникулах. – За последние сутки я, кажется, не сказала ни слова правды. Кошмар! – А вы?
– Да я уже четвертый год в этой семье. Еще при прежней хозяйке готовила. Когда новая появилась, подумала – все, уволят. Но нет, пронесло. Вика меня, конечно, недолюбливает, но Владимиру Ивановичу моя стряпня нравится, а она ему не перечит.
Она указала взглядом на почти пустую чашку в моей руке и спросила:
– Немножко отвела душу?
– Немножко, – призналась я.
– Еще налить?
– Если можно.
Она снова наполнила чашку, и мы продолжили беседу.
– Значит, девушка, которая впустила меня – это вторая жена хозяина? – спросила я.
– Вторая. – Мне послышалось в ее голосе неодобрение. Все ясно. Повариха с хозяйкой на ножах. Что ж – это к лучшему. Перемывать врагу косточки – упоительное времяпрепровождение. Правда, меня интересовал Кирсанов, но для затравки сойдет и его супруга.
– Она очень молодая, – осторожно заметила я. – С первой женой хозяин, наверное, развелся, как сейчас принято?
Конечно, я прекрасно знала, что это не так, но боялась проявить в разговоре с кухаркой излишнюю осведомленность.
– Елена Николаевна умерла, – грустно сообщила Алла Сергеевна.
– Извините, я не знала. Она что, болела? – спросила я, прикидывая про себя, что первой жене Кирсанова не могло быть больше пятидесяти.
– В общем – да, – ответила Алла Сергеевна как-то не очень уверенно. – Она была очень впечатлительной, плохое сердце… А уж когда все это случилось… – Кухарка покачала головой и замолчала.
– Случилось что-то плохое? – осторожно спросила я.
– Это ты верно заметила. Плохое. Они ведь очень хорошо жили, дружно. Все им завидовали. Любви, может, особой и не было, но Владимир Иванович очень заботился о жене. А потом спутался с… этой вон. – Она раздраженно кивнула головой куда-то в сторону. – И это еще полбеды. Перебесился бы и успокоился. Так нет. Нашлась какая-то сволочь, которая донесла хозяйке о месте свидания ее мужа с этой свистушкой.
Я ужаснулась, хорошо представляя, что должна была пережить женщина, внезапно услышав такую новость. Алла Сергеевна между тем продолжала:
– Это ведь при мне было. Я как раз ужин подавала. Сначала ничего не поняла, потом вижу: хозяйка побелела вся, в трубку вцепилась так, что пальцы захрустели, а потом бросилась из дома в чем была… После этого она сразу слегла. Из больницы так и не вернулась.
Честно говоря, я не ожидала услышать ничего подобного. Мне было неловко от того, что я невольно оказалась в курсе давней трагедии, тем более что она не имела отношения к тому, что сегодня волновало меня больше всего.
– Муж не пытался с ней объясниться? – спросила я, чтобы хоть как-то вывести разговор на интересующего меня человека, и услышала ответ, который, по правде сказать, меня удивил:
