– Значит, оно теперь у вас?
– Нет. Роман позвонил на мой мобильный в назначенный день и потребовал увеличить сумму. Сказал, что хочет уехать из города навсегда и ему нужны деньги. В тот момент я как раз сидел в машине в условленном месте возле его дома. Нужной суммы у меня при себе не было, и мне пришлось ехать домой за деньгами. Кстати, меня видел этот ваш, как бишь его, Юрий. Он может подтвердить, что я был у себя дома.
– Да, я знаю, – машинально кивнула я головой.
– Отлично. Так вот, когда я спустился во двор, забрав деньги из сейфа, то обнаружил, что моя машина испарилась. Разумеется, я сам виноват – не стал запирать ее, ведь находился на своей территории. И вот результат. Машина не только укатила в неизвестном направлении, но и оказалась замешана в убийстве. Хотя мне все же удалось доказать следователю, ведущему дело Романа, что я тут ни при чем. Кстати, его смерть признали несчастным случаем. Никаких доказательств убийства так и не нашли.
– Ну хорошо, пусть вы действительно всего лишь хотели купить зеркало. Но неужели вы поверили, что оно может предсказывать будущее? Или вы сами тоже это видели?
– Нет, конечно. Не видел и не верил. Если бы это было так, Милочка никогда бы не села в тот поезд, в котором ее убили. Она словно с цепи сорвалась. Вдруг заявила, что немедленно уезжает домой, к маме. Обвиняла меня бог знает в чем. Кто-то рассказал ей о… балетных вечерах и убедил в том, что я принимаю в них самое активное участие. Ты понимаешь, о чем я говорю.
– И поэтому вы так кричали тогда, на вокзале?
– А что мне оставалось делать? Она городила такую чушь… Опасную, смею заметить. Конечно, я не думал, что она начнет трезвонить о ней на весь белый свет, голова у нее работала нормально, но все ее обвинения…
– Вы узнали, кто натравил Милочку на вас?
– Какое-то время я считал, что Диана. Не то чтобы она ревновала меня, нет. Мы были скорее деловыми партнерами, чем супругами. Но Диана, как я узнал, охотилась за зеркалом и думала, что я обошел ее, заполучив раритет первым. В том случае, если она была уверена, что зеркало у меня, она могла жестоко отомстить.
– Значит, Милочку вы не убивали?
– Разумеется, нет. Она отправилась восвояси живой и здоровой, а я сел в машину, и шофер отвез меня в клуб, где я провел большую часть ночи на глазах у сотни людей.
– Ладно. А как быть с Лией? Разве вы не собирались с ней разделаться? Кое-кто слышал, как вы это говорили.
Турков помолчал, выражение его красивого, с крупными чертами лица вдруг изменилось, глаза неприязненно прищурились. Он резко вскинул голову:
– Мне не хотелось бы возвращаться к данной теме. Кажется, мы договорились. Я имею в виду сто тысяч долларов…
– Значит, на тот день вы не можете предоставить алиби… – усмехнулась я.
– Я вообще не хочу говорить на эту тему, – произнес он с нажимом.
– Зато я хочу, – возразила я, упрямо наклонив голову и глядя на него исподлобья. – Вы ведь хвастались, что полностью можете доказать свою невиновность. Так в чем же дело? Докажите. Кстати, денег я и в самом деле не брала, так что наш с вами «договор» не имеет никакой силы.
– Ну что же, вижу, что ты такая же идиотка, как та маленькая потаскушка, царство ей небесное.
– Вы мне угрожаете?
– Боже упаси! И эту твою, как ее, Лию, пальцем не тронул. Избавиться, к твоему сведению, можно не только физически. Есть и другие способы заткнуть рот. Кстати, ты в курсе, с кем я разговаривал в тот момент, когда кто-то подслушал мое неосторожное замечание? Я подозреваю, кто это был. Одна из этих, верно?
Я промолчала, прикусив губу.
– Ну точно, так я и думал, – усмехнулся Турков удовлетворенно. – Так вот, я разговаривал с одним хорошо известным издателем. Восемь самых читаемых газет и журналов. Тебе это ни о чем не говорит?
Он подождал, пока я отвечу, но я молчала. Тогда он продолжил:
– Мы договорились опубликовать серию статей весьма специфического содержания в том случае, если девочка рискнет открыть рот. Все было уже готово, когда она так кстати отбросила тапки. Но если бы она осталась живой и начала свои разоблачения, девчонке никто бы не поверил.
– Откуда такая уверенность? – спросила я неприязненно.
– Ну сама посуди, кто рискнет выступить против людей, которые одного подоходного налога платят больше, чем годовой бюджет республики? Будет сделано все, чтобы эта информация никогда не всплыла на поверхность. А в худшем случае наши клиенты предстали бы этакими добродушными дядюшками, которых заманили в свои сети бессовестные девицы. Что касается самих «балетных мышек» и их помешанных на карьере родителей, возмутительно равнодушных к развратному поведению своих дочерей, то эти ответили бы по полной программе, можешь быть уверена. Сначала твою Лию подвергли бы унизительному нескончаемому допросу, а затем выбросили бы на съедение толпы под перекрестный огонь опытных адвокатов. И можешь быть уверена, девчонку признали бы потаскухой задолго до того, как судебный процесс дошел бы до сути дела. Вот и решай, стоило ли мне волноваться из-за ее глупых угроз. Да после такого она сама бы наложила на себя руки.
– Вы подонок! – процедила я.
– Надеюсь, это все, что ты хотела мне сказать, – ответил Турков спокойно и цинично глядя мне в глаза. – А теперь проваливай отсюда. Ты успела мне порядком надоесть. Даю тебе две минуты. А потом моя охрана вышвырнет тебя из дома, как бродяжку.
Он демонстративно придвинул к себе листок и, больше не глядя в мою сторону, быстро заскользил ручкой по бумаге. Очевидно, рассчитывал, что я попытаюсь устроить скандал и у него будет повод привести свою угрозу в исполнение. Возможно, так бы оно и случилось. Но я молча поднялась и, резко развернувшись, направилась к выходу.
Я не испугалась. Я просто поняла, что жестоко ошибалась. Все, что я наговорила, действительно было полным бредом, и у меня перед глазами было лучшее тому доказательство: уверенно летающее по бумаге перо, которое Турков держал в руке.
В правой руке.
Глава 26
Прошло уже по меньшей мере полчаса, а я все стояла и тупо разглядывала потрескавшиеся деревянные доски и торчащие во все стороны ржавые гвозди, пытаясь понять, какого черта я тут делаю. Машинально ведя машину по улицам, поворачивая на светофорах и автоматически переключая передачу, я до самого последнего момента не понимала, куда и зачем направляюсь. Мне казалось, что я просто кружу по городу, горестно размышляя о собственной бестолковости.
Когда я вдруг затормозила и обнаружила, что стою напротив мерзкого старого дома возле старого кладбища, то глазам своим не поверила. Мне совершенно нечего было тут делать, а главное – я не понимала, каким образом оказалась именно здесь. Возможно, во всем виновато подсознание, но если оно так раскомандовалось, то дело совсем плохо, так и до больницы недалеко. Я поморщилась. Именно там закончил свои дни Педаченко.
