– Ты ко мне обращаешься? – спросила я слегка растерянно.
Девочка усмехнулась слегка презрительно и повторила намеренно громко:
– Тебя прислали вместо Мейзель?
– А кто такая Мейзель?
Вопрос уронил мой рейтинг в глазах юной балерины еще на несколько пунктов.
– Ах да, – проговорила она с легкой досадой, – откуда тебе знать о Лие. – Она смерила меня скептическим взглядом с ног до головы и протянула: – И где тебя только откопали?
– В каком смысле?
– Ты что, совсем тупая? Из какого ты училища, спрашиваю? – резко сказала девочка.
Ее тон задел меня за живое. Я заметила, что девушки возле окна замолчали и теперь с интересом следили за нашим разговором.
– Похоже, у тебя проблемы с весом, – тем временем продолжала девица.
Отступив на шаг в сторону, она склонила набок голову и прищурила один глаз. Не успела я опомниться, как она подскочила ко мне и принялась ловко расстегивать пуговицы на моем пальто. Я оцепенела. Быстро справившись с застежкой, эта ненормальная распахнула полы пальто, придерживая его двумя пальчиками. Странно, но от ее взгляда я почувствовала себя голой в мужской бане, хотя, естественно, была полностью одета.
– Так и есть, – констатировала девица насмешливо, – с такой задницей ты не сможешь танцевать как минимум неделю. Элла Фердинандовна посадит тебя на шпинат и минералку.
Шпинат и минералка меня доконали. Я разозлилась.
– А ну брысь! – рявкнула я, выдергивая свое пальто у нее из рук. – Кто тебе сказал, что меня интересует ваша Элла Фердинандовна? И вообще, кто дал тебе право так разговаривать со старшими? С этой минуты – только на «вы» и на полтона ниже. Ясно?!
– Ой! – От неожиданности девочка даже присела. – Так вы не из наших?
– Не из ваших.
– Простите, я не знала, – пискнула она и, неожиданно резко развернувшись, бросилась прочь, высоко вскидывая худенькие оленьи ножки.
Наблюдая за ее поспешным бегством, я уже жалела, что не сдержалась. Кто же мог подумать, что балерины такие впечатлительные? Я обернулась к окну в полной уверенности, что и две другие наяды поспешили скрыться, но они по-прежнему были там.
Когда я подошла ближе, сидевшая на подоконнике легко и бесшумно спрыгнула на пол, машинально отряхнув подол коротенькой клетчатой юбки. Вблизи девочки оказались совсем разными. Одна – та, что в юбке, – была настоящей красавицей и прекрасно знала об этом. Красота ее была очень эффектной, если кому-то нравится такой тип красоты – вкрадчивой и немного кошачьей. Подружка на ее фоне явно проигрывала. Нет, она тоже была хорошенькой. Единственное, что ее портило, – прыщи на лбу и подбородке. Кроме того, девушка легко и густо краснела, когда смущалась, покрываясь неровными болезненными пятнами.
– Здравствуйте, – улыбнулась я.
Мне ответили вежливо, но сдержанно. Я сразу расстроилась, уже не ожидая теплого приема, но тут вторая девочка, одетая в обтягивающий вязаный свитерок, усмехнулась:
– Здорово вы Алиску отделали.
– Да я в общем-то не нарочно, – смутилась я, – нехорошо получилось.
– Глупости! Она сама нарывалась. Вечно бросается на людей как оглашенная, – хмыкнула девочка.
– Я лично сразу поняла, что вы не из балетных, – поддержала ее подружка.
– Потому что у меня толстая попа? – с понимающим видом спросила я.
Девочки захихикали.
– Да не в этом дело. Даже не знаю, как объяснить. Вы другая. Не из наших. Это видно.
Я понимала, что она имела в виду. Походка, движения, прическа и по-особому выпрямленная спина – все это мелочи, которые сразу же схватывает наметанный глаз. Любая профессия накладывает на человека свой отпечаток. Врач, продавщица, учитель – все они имеют свои особые черточки, свойственные людям только их профессии. Что уж говорить о балете с его особым, камерным миром.
– Мне кажется, вы из милиции, – заявила вдруг одна из девочек, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
– С чего ты взяла?
– А со вчерашнего дня у нас тут все посторонние – из милиции. Ходят, спрашивают. Вы тоже вопросы задавать будете?
– А что, нельзя?
– Да что уж там, спрашивайте. Только надоело, – пожала она плечами.
– Вообще-то я не из милиции. Хотя меня интересует именно вчерашнее убийство, – призналась я. – Хотелось бы разобраться.
– Все ясно. Ментам не доверяете, – понимающе хмыкнула девочка. – Вы Лие кто? Родственница?
– Нет. Скорее друг семьи, – соврала я и почувствовала, что краснею. Но девочки не обратили на мое смущение никакого внимания.
– Меня Юля зовут, – представилась девочка в клетчатой юбке.
– А меня – Сима, – назвалась ее подружка.
– Очень приятно. Я – Агния.
Девочки переглянулись.
– Что, взаправду – Агния? – спросила Юля с интересом. Сима ткнула ее в бок локтем.
– Взаправду. Могу паспорт показать, – улыбнулась я, давно привыкнув к тому, что люди не сразу воспринимают мое редкое имя.
– О чем вы хотели спросить, Агния? – Сима из вежливости не хотела продолжать дискусию о моем имени.
А я вдруг поняла, что совершенно не готова к тому, чтобы задавать вопросы. Я так рассчитывала на болтливую старушку, что не наметила для себя даже приблизительного плана разговора на интересующую меня тему. О чем я должна спросить этих подростков, чтобы докопаться до истины? Девчонки всем своим видом выражали готовность говорить правду, только правду, и одну только правду, но какое-то неуловимое выражение их чересчур честных глаз заставляло меня сомневаться в том, что так оно и будет на самом деле. Слишком уж старались они выглядеть паиньками. И слегка переигрывали.
– Первым делом хотелось бы взглянуть на место, где все произошло, – начала я. – Это возможно?
– Нет. Душевую заперли, и туда никак не попасть, – ответила Юля. Она обернулась и махнула рукой в сторону обшарпанной двери в самом конце коридора. – Вон она, видите? Возле малого репетиционного зала.
– А что говорят те, кто видел вчера все своими глазами?
– Мы и сами видели, – пожала плечиками Сима. – У нас занятия во вторую смену.
– Кровищи было – ужас! – шепотом сообщила Юля, глядя на меня округлившимися от возбуждения глазами. – Целое озеро!
– Ты и тело видела? – ужаснулась я.
– Ага. И Сима тоже.
– Мы первыми из танцкласса выскочили, когда тетя Глаша завопила.
– Да уж, вопила она, как пожарная сирена, – подтвердила Юля, – даже стены дрожали.
«Эх, мне бы эту тетю Глашу!» – с сожалением подумала я, чувствуя, что она-то и есть тот самый источник информации, который мне необходим.
