Глава 30
Услышав стук в дверь своей комнаты, Глаша приподнялась на локтях и крикнула хрипло:
– Входите.
Дверь распахнулась, и она увидела Павла Райского.
– Не спишь? – спросил он немного скованно.
– Как видишь, – довольно сухо ответила Глаша.
Она сообразила, что он явился не просто так, и вела себя настороженно.
– Извини за беспокойство, – отвел взгляд Павел, – но у нас, кажется, проблемы.
– У вас или у меня тоже? – уточнила она.
– У всех.
– В чем дело?
– Карина. Она явилась только что, пьяная в хлам. Ее приятеля накануне завалило стеной обрушившегося дома. Насмерть. Ее саму забрали как свидетельницу и несколько часов продержали в милиции.
– Разве это законно?
– Нет. Но кого это волнует? Когда девчонка оказалась на улице, то после пережитого у нее, очевидно, снесло башню, и она не придумала ничего лучшего, как залить горе водкой.
– Разве у нее был приятель? – спросила Глаша, почему-то не испытывая к девушке сочувствия.
– Судя по ее словам – да. Хотя я о нем раньше не слышал.
– Еще бы, – хмыкнула Глаша. Райский удивленно взглянул на нее, но Глаша успела предупредить его вопрос своим: – Расстраиваешься, что она не поставила тебя в известность?
– Не так сильно, как тебе кажется.
– Ей плохо?
– Хуже не бывает. И поэтому я здесь. Девчонка мается с перепоя, а в доме, как назло, ни одной женщины. Ни Эллочки, ни Натальи Алексеевны.
– Куда все подевались?
– Я не в курсе. Последнее время в доме вообще творится бардак. Впрочем, у кухарки, насколько я помню, сегодня выходной, а Эллочка вроде бы собиралась навестить подругу.
– И что же требуется от меня?
– Самая малость. Ты не могла бы взглянуть на эту алкоголичку? Карина действительно плоха, но нас с Сашей к себе не подпускает – сразу ревет как белуга.
– Вообще-то я тоже не в лучшей форме…
– Конечно. Извини, что попросил.
После его слов, сказанных смиренным тоном, Глафира немедленно почувствовала себя гаденькой девчонкой, прекрасно зная истинную причину своего отказа. Смущение заставило ее пересилить себя и подняться с постели.
Карина, как была, в верхней одежде, постанывая, валялась на кровати. Ее щеки покрывали красные неровные пятна, глаза были закрыты. Услышав, что кто-то вошел, она с явным усилием повернула голову и разлепила тяжелые веки. Комната покачнулась и поплыла перед глазами.
– Привет, Карина. Ты жива? – спросила Глаша дружелюбно.
– Наверное. Но, как в том анекдоте: лучше бы я умерла вчера.
Глаша подошла к постели, нагнулась и дотронулась до лба девушки. Он был мокрым от пота и холодным, как собачий нос.
– Все ясно, – констатировала Глаша, критически оглядывая беспомощную девицу. – Какого черта ты так напилась? – В голосе Глафиры звучало сочувствие.
– Я не нарочно. Я вообще-то мало пью, но тут… просто…
Губы Карины задрожали, и она заплакала.
– Мне Гошку жалко!
– А кто это?
– Мой парень.
– Неужели?
– А что вас удивляет?
– Да ничего.
– Вы считаете, что на меня никто не может позариться?
– Глупости. Ты сама знаешь, что хороша, как картинка. Не сейчас, конечно, но в принципе. От ухажеров небось отбою нет, верно?
– Да. За мной многие ухаживают, – скромно потупилась девушка.
– Я так и думала. – Глаша кивнула.
– Мне так плохо, – всхлипнула Карина. – Я, наверное, умираю.
– Это вряд ли, – скептически заметила Глаша.
Карина вдруг вытаращила глаза в дикой панике и зажала рот руками. Глаша мгновенно оценила ситуацию, подхватила несчастную под мышки и поволокла в ванную. Там Карину вывернуло наизнанку. Сидя на полу возле унитаза, она разрыдалась от стыда.
– Девочки, я вам нужен? – озабоченно просунул голову в дверь Райский.
Карина спрятала лицо в ладонях и застонала. Глаша хладнокровно скомандовала:
– Нам нужен лед. У вас есть?
– Не знаю. Наверное. Черт, как назло, кухарка выходная.
– Лед обычно бывает в морозилке, в специальных ванночках. Морозилка, естественно, в кухне, – терпеливо пояснила Глаша, придерживая за плечи Карину.
Райский ушел. Глаша подтащила Карину к раковине, пустила холодную воду и сунула голову девушки под кран. Та завизжала и стала брыкаться, пытаясь освободиться, но Глаша держала крепко.
– Ну-ну, полегче, – приговаривала она время от времени, уворачиваясь от молотящих воздух Карининых кулачков.
Когда Глаша сочла, что девушка уже пришла в себя, она извлекла ее из-под ледяной струи и тщательно вытерла полотенцем, висящим тут же, на вешалке. Карина больше не дергалась, только стучала зубами и мелко дрожала.
В спальне Глафира временно свалила свою подопечную в кресло, разобрала постель, попутно обнаружив под подушкой скомканную ночнушку из тончайшего шелка, стянула с Карины мокрую одежду и заставила переодеться. Когда девушку благополучно перевели в горизонтальное положение и накрыли до подбородка одеялом, Глаша вздохнула с облегчением, почувствовав, что устала, как портовый грузчик.
Глаша и сама бы не отказалась от душа и ледяного питья, зато голова очистилась от тоскливых мыслей, стресс практически прошел.
– Мне очень плохо, – проскулила Карина жалобно.
– Потерпи, скоро полегчает.
Райский вернулся, отыскав наконец лед. Карину он застал в слезах и сразу накинулся на Глашу:
– Почему она плачет?
– От жалости к себе самой, наверное, – пожала та плечами. – Или ты заподозрил, что в твое отсутствие я била ее батогами?
Обернув лед льняной салфеткой, Глаша положила его Карине на лоб и только после этого взглянула на Райского с укоризной.
– Ничего я такого не думаю, – смутился он.
– Это хорошо. Хотя, если честно, батоги твоей протеже не помешали бы.
– Вы говорите серьезно? – испуганно спросила Карина, высунув из-под одеяла нос.
– Вполне. Нельзя нажираться до такой степени, особенно в твоем возрасте. Так и до беды недалеко. И не надо на меня так смотреть, – сказала она, обращаясь к Райскому. – Я все поняла про ее душевную травму и трагическую гибель возлюбленного, но это все же не повод скончаться от алкогольного отравления во цвете лет.
Карина застонала еще громче. Ее зазнобило. Глаша сняла промокшую салфетку с растаявшим льдом, поискала глазами и пристроила ее в чистую пепельницу.
