Она увидела, как его брови недоуменно поползли вверх.
– Тьфу ты! Я в том смысле, что мне уже много лет.
– Вот и отлично. Раз вы такая взрослая и независимая, то вполне можете один раз отобедать в моей компании. Да не хмурьтесь вы, никто вас не съест. В доме полно народу, а моя повариха, Наталья Алексеевна, отлично готовит.
Глаша нахмурилась, размышляя. Вовсе ни к чему превращаться в злюку, даже если оснований у нее для этого предостаточно. Если бы Райский хотел причинить ей вред, то мог бы сделать это в первую встречу, когда она сидела у него в машине – напуганная и беззащитная. Да что там, ему достаточно было не вмешиваться несколько дней назад, те отморозки сделали бы за него всю грязную работу, и ее изуродованный труп валялся бы сейчас в морге на опознании.
Глашу зазнобило. Порыв ветра толкнул ее в спину. Она сунула руки в карманы куртки, чтобы хоть немного согреться.
Райский заметил, как она вся съежилась. Не дожидаясь ее ответа, он мягко, но решительно взял ее за локоть и подтолкнул в нужном направлении.
– Моя машина вон там. Видите? Всего несколько шагов, и вы в тепле.
Глаша залезла в машину, дрожа от холода. Райский сразу же включил печку, чтобы она могла согреться. Машина завелась, Райский посидел, ожидая, когда ветровое стекло очистится от дождевых капель и налипших желтых листьев. Глаша все еще слегка дрожала, но не от холода. Она пыталась сдержать страх, который вдруг подступил с новой силой.
Райский не делал ничего угрожающего, но ей все равно было тревожно. Листья, гонимые ветром, падали на лобовое стекло автомобиля, сгущая тьму в салоне.
Неожиданно Глаше стало стыдно. Она вспомнила, Валя говорила, что Райский женат. Ну конечно! При жене он ей ничего плохого не сделает, а она наконец узнает, почему он преследует ее.
Но ждать до дома не пришлось. Райский вдруг остановил машину, припарковал ее у обочины возле небольшого сквера, заглушил мотор и повернулся к ней всем корпусом. Он посмотрел Глаше прямо в глаза, и она без труда разглядела в его зрачках сердитый блеск.
– Вот что, будет лучше, если я объясню вам все здесь, не то еще получите несварение желудка.
Глаша насторожилась, но он не очень-то торопился с объяснениями.
– Итак? – произнесла она нетерпеливо.
– Итак, я знаю, что у вас сейчас непростая ситуация с вашим бизнесом…
– Что-то вы слишком много обо мне знаете, – пробормотала девушка себе под нос.
– А я интересовался, – не стал он отпираться. – Вы девушка шустрая и неглупая, но, если не произойдет чуда, вы свой бизнес потеряете.
– Вас это радует? – полюбопытствовала она.
– Меня это не интересует, – ответил он жестко.
– Какого черта?!
– Выслушайте до конца. – Он повысил голос.
Глаша передернула плечами, уставившись широко открытыми глазами в лобовое стекло.
– Ваш бизнес погибнет, и погибнет довольно скоро. Вы, конечно, сможете устроиться на работу, у вас хорошее образование, но больше десяти-двенадцати тысяч вам не предложат. Женский труд у нас низко оплачивается.
– На эти деньги тоже можно жить.
– А вы пробовали? – он взглянул на нее с любопытством.
– Вы-то уж точно не пробовали.
– Ошибаетесь. Но не в этом суть. Я предлагаю вам помощь.
– Какого рода?
– Я готов вложить деньги в ваше дело. Более того, я подыщу вам отдельное помещение и помогу с рекламой.
Глаша смотрела на него во все глаза, потом тряхнула головой и недоверчиво рассмеялась:
– Вы что, мой незаконнорожденный папа?
– С чего вы взяли? Нет, конечно! Папы не бывают незаконнорожденными.
– Плохо.
– Почему?
– Потому что в таком случае вы – сумасшедший.
– А почему ты хамишь?
– А что мне, руки вам целовать, что ли? Сидите тут, несете всякий бред. Спасителя из себя изображаете. И чего вы навязались на мою голову?
– Значит, помощь вам не нужна.
Глаша открыла было рот, чтобы сказать «нет», но передумала и выдавила через силу:
– Нужна. Но я знаю, что бесплатный сыр – только в мышеловке. Мне нечего предложить вам взамен. И я не знаю, смогу ли вообще расплатиться. А это значит, что говорить нам с вами не о чем. Так что я, пожалуй, пойду.
Она взялась за ручку дверцы.
– Подождите. – Он перегнулся через нее и накрыл ладонью ее руку. Ладонь была теплой. Глаша сжалась и затаила дыхание, но исходящий от него терпкий запах древесной коры и сандала уже заполз ей в ноздри.
– Я не предлагаю вам помощь безвозмездно.
– Не думаю, что в ближайшем будущем у меня появится достаточно средств, чтобы возместить вам затраты.
– Речь не о деньгах. Я попрошу оказать мне одну услугу.
– Какого рода? – насупилась она.
– Не того, что вы подумали, – усмехнулся Райский, и Глаша покраснела от смущения. – Вы попытаетесь узнать, каким образом ваша конкурентка вдруг разбогатела.
– Муля? Вы знакомы с ней?
Он неопределенно пожал плечами, но Глаша успела заметить тень, пробежавшую по его лицу. Он откинулся на подголовник.
– Это все? – удивилась Глафира.
– Не совсем. Остальное вы узнаете позднее. И не тряситесь так. Вашей добродетели ничто не угрожает.
Он кривил душой. Девушка ему нравилась. Она интриговала его. Черный бархат поверх стали. Сейчас у нее было лицо сиротки, потерявшейся в этом жестоком мире, но в каждом ее движении проскальзывали женственность и кошачья грация. Она излучала секс с презрительным безразличием.
Глаша же находилась в не менее трудном положении. Она не знала, как ей реагировать на его предложение – благодарить, подозревать его или послать подальше. Подозрение и злость явно перевешивали. Этот «святой» с обликом демона-искусителя действительно что-то хотел от нее. Она надеялась, что у нее хватит мозгов, чтобы выяснить, что именно.
Глава 10
Чтобы отвлечься, Глаша всю оставшуюся часть дороги развлекалась тем, что представляла себе жилище Райского. Она перебрала в уме множество вариантов – от заурядной квартиры до дворца, пока не сообразила, что ни одна из картинок с Райским не монтируется.
То, каким его дом оказался на самом деле, превзошло все ее ожидания, а главное – дом и Райский словно составляли единое целое. Начать с того, что располагался дом в лесу, точнее – в старой дубовой роще. Роща произрастала хоть и на окраине, но в черте города. Глаша пару раз проезжала мимо, но ей и в голову не приходило, что в этой роще кто-то живет – с дороги дом совершенно не было видно. Зато она прекрасно помнила коттеджный поселок, притулившийся на опушке, как слон, присевший на цветочную клумбу – в том смысле, что скопище огромных уродливых домов было здесь так же неуместно.
