На первый взгляд все было на своих местах. И на второй, и на третий тоже. Глаша вздохнула с облегчением и отправилась на кухню, чтобы приготовить чай-кофе для всей компании.
Тут-то и поджидал ее сюрприз в виде двух чайных чашек, мирно стоявших в сушилке над раковиной. Чашки стояли на своем месте, но они были… мокрые. То есть не то чтобы совсем мокрые, так, несколько капель внутри, но Глафира точно знала, что этого быть не могло ни при каких обстоятельствах – сама она не пользовалась этими чашками дня три, предпочитая большую кружку в красных горошинах.
– Все, хозяйка, принимай работу! – весело возвестила Валя, врываясь в кухню.
Гаврила топтался позади матери и смущенно улыбался.
– Спасибо! – Глаша попыталась изобразить улыбку. Валя оценила ее потуги по достоинству и помрачнела.
– Эй, мать, ты чего такая кислая?
– Да я, Валь, даже не знаю, – замялась Глаша. – Чертовщина какая-то…
– Не тяни резину. Пропало что?
– Чашки мокрые, – выдохнула девушка.
– Чего?
– Чашки мокрые!
– И чего?
– Ну, мокрые они, понимаешь? А должны быть сухие.
– Бред какой. Ты уверена?
В голосе Вали сквозило сомнение. Гаврила хмурился, не понимая, в чем проблема. Ничего же не украли. А мокрая посуда или нет – какая, на фиг, разница?
Глаша так не считала.
– Понимаешь, – попыталась она объяснить, – я этими чашками давно не пользуюсь. Они вроде как полупарадные, стоят для гостей. Ну, вот для вас, например. Я как раз их достать собиралась, чтобы чай разлить, а так, может, еще бог знает сколько времени к ним бы не притрагивалась. Раз они мокрые – значит, их кто-то мыл. Но кто, если не я? Воры, что ли? Залезли, ничего не взяли, попили чаю и помыли за собой посуду? У меня паранойя, да? – Она растерянно взглянула на подругу.
– Да нет, на паранойю не похоже. Но и смысла во всем этом нет. Ты бы проверила еще раз. Деньги там, документы.
– Да проверяла я.
– Еще раз проверь.
Глаша шумно выдохнула и послушно поплелась в комнату.
– Ну вот, смотри сама, – она выдвинула ящик в серванте, – все мои сбережения. Три тысячи рублей и сто баксов. – Она помахала в воздухе бумажками, прежде чем убрать их обратно в шкатулку. Потом протянула руку в глубь ящика. – Ой!
Валя увидела, как Глаша побледнела.
– Что?
– Паспорта нету.
– Ты ж говорила, что проверила!
– Это я про деньги и украшения. А про документы я забыла. Они вот здесь лежали, у стеночки.
– Теть Глаш, а это не ваш паспорт? – пробасил Гаврила.
– Где?! – воскликнули подруги одновременно.
– Да вон там, на телевизоре.
Глаша подскочила к телевизору и схватила в руки бордовую книжечку. Пролистала. Брови у нее поползли вверх от удивления.
– Это действительно мой паспорт, – пробормотала она. – Но что он тут делает?
– Сама положила и забыла, – пожала плечами Валя.
– Нет, я его туда не клала! – Глаша упрямо нахмурилась.
Она плюхнулась на диван и уронила руки на колени.
– Что происходит, а, Валь? – спросила она жалобно.
На Валином лице отразилась целая гамма чувств: от смущения до сочувствия. Неожиданно ее лицо просветлело.
– Слушай, ну и дуры же мы с тобой! – Она рассмеялась с явным облегчением. – Чашки, паспорт! Да это же твой Славик шуровал! Пробрался, когда тебя нет, взял, что надо, вещи переставил. Ну, и чаю попил. Или там кофе.
– Из двух чашек?
Валя крякнула. Глаша явно не разделяла ее веселья, и это Валю огорчало. Глафира подняла на подругу измученные глаза и проговорила:
– Это не может быть Славик. Совершенно точно. Позавчера я забрала у него ключи.
Глава 9
Идея со скидками сработала. Два дня Глаша едва успевала отпускать товар. Клиентки понимали, что за эксклюзивные шмотки просят бросовую цену, и легко входили в раж. Вместо одной блузки покупали три, а к ним еще юбку и вон тот симпатичный кардиганчик в полосочку.
На третий день наступило отрезвление. Придя утром на работу, Глафира по привычке принялась наводить на стойках порядок, пользуясь тем, что с утра клиентов почти не было. После вечернего ажиотажа она зачастую не успевала развесить все по местам, вот и делала это утром.
То, что на дорогой блузке появилась здоровенная дыра, она поняла не сразу. В такое просто не верилось. Глаша вытащила вещь, осмотрела ее со всех сторон, и сердце ее упало: на груди, на самом видном месте, тонкий шифон был продран, порванные нитки махрились во все стороны, как отвратительный паук.
Холодея, Глаша принялась осматривать остальную одежду, и не зря. На жакете из натурального шелка на рукаве обнаружился кусок шоколада, прилепленный намертво. Шоколад предварительно разжевали, и жир крепко въелся в ткань.
Глаша чуть не заплакала. Она только что лишилась двух лучших образцов коллекции и потеряла кучу денег. На смену отчаянию быстро пришла злость. Она ни минуты не сомневалась, чьих рук это дело. Муля, словно невзначай, дефилировала в коридоре, дожидаясь Глашиной реакции.
Первой мыслью Глаши было немедленно отмутузить вредительницу. Она с трудом сдержалась и попыталась успокоиться. Муля, конечно, скотина, но скотина умная, в этом Глаша убеждалась уже не раз. Наверняка она все предусмотрела заранее и свое черное дело вершила без свидетелей. Это было нетрудно: в старом магазине все отделы были открытыми. Днем за порядком следил продавец, утром все продавцы собирались перед входом в магазин и входили все вместе, точно так же поступали и вечером.
Стоп. Но когда же Муля успела? Глаша чувствовала себя неуверенно, понимая, что в любой момент может сорваться на крик или заплакать. Пытаясь собраться с силами, она уставилась в стену, машинально комкая в руках испорченные вещи. Она испытывала в этот момент столько эмоций, что разобраться в них ей было не под силу. Уставший мозг отказывался служить. Муле мало было украсть у нее идею и клиентов, она не успокоится, пока не разорит ее и не выживет отсюда. Глаша по-настоящему испугалась.
Из коридора донесся ехидный смех. Глаша дернулась, словно от удара, и резко повернула голову. Муля что-то оживленно говорила Оксане и Галке – двум продавщицам. По тому, как те искоса поглядывали в сторону Глаши, та поняла, что речь идет о ней.
Не обращая внимания на сердцебиение и на неудержимое желание убежать подальше, Глафира тряхнула волосами и направилась прямиком к теплой компании.
На секунду Муля испугалась, но она была тертым калачом и сумела быстро взять себя в руки.
– Чего уставилась? – нервно хохотнув, спросила она.
