– Туссент для меня смерть, – без всякой
напыщенности проговорил трубадур. – Как только меня узнают в Боклере, в
замке, со мной будет покончено. Должен вам признаться…
– Не должен, – грубо прервал ведьмак. –
Слишком поздно. Ты мог выйти из игры, но не захотел. Ты остался в дружине.
Чтобы спасти Цири. Не так?
– Так.
– Поэтому поедешь с Регисом и Кагыром в долину Сансретур.
Подождете нас в горах, не переходя границы Туссента. Но если… в крайнем случае
вам придется границу пересечь. Потому что в Туссенте, кажется, сидят друиды.
Те, что из Каэд Дху, знакомые Региса. Так вот, в крайнем случае вы сами
добудете у друидов информацию и отправитесь за Цири… одни.
– Что значит – одни? Ты предполагаешь…
– Я не предполагаю, а учитываю вероятность. Так
называемый «крайний случай». Неожиданность, если тебе так больше нравится.
Возможно, все пройдет гладко и у нас не будет нужды показываться в Туссенте. Но
в случае чего… Важно, что в Туссент за нами не двинется нильфгаардская погоня.
– Верно, не двинется, – вклинилась
Ангулема. – Очень даже странно, но Нильфгаард уважает рубежи Туссента. Я
тоже однажды там от преследования укрывалась. Но тамошние рыцари не чище
Черных. Изысканные, любезные на словах, но скорые на меч и копье. А границы
патрулируют неустанно. Себя именуют Блуждающими, нет – Странствующими рыцарями.
Ездят в одиночку, по двое или по трое. И изничтожают вольницу. То есть нас.
Одно в твоих планах надо изменить, ведьмак.
– Именно?
– Если мы думаем двинуть к Бельхавену и схватиться с
Соловьем, то со мной поедешь ты и господин Кагыр. А тетечка пусть едет с ними.
– Это почему же? – Геральт жестом сдержал Мильву.
– Для такой работы нужны парни. Ну, чего ты
напузырилась, тетечка? Я знаю, что говорю! Если понадобится, возможно, придется
больше действовать на испуг, чем одной силой. А никого из ганзы Соловья не
испугаешь тройкой, в которой на одного мужика приходятся две бабы.
– С нами поедет Мильва. – Геральт стиснул плечо не
на шутку разъяренной лучницы. – Мильва, а не Кагыр. С Кагыром я ехать не
хочу.
– Это почему? – почти одновременно спросили
Ангулема и Кагыр.
– Вот именно, – медленно проговорил Регис. –
Почему?
– Потому что не доверяю ему, – кратко заявил
ведьмак.
Наступившее молчание было неприятным, тяжелым, чуть ли не
липким. От леса, на опушке которого расположились лагерем купеческий обоз и
группа других путешествующих, долетали возбужденные голоса, крики и пение.
– Объясни, – выдавил наконец Кагыр.
– Кто-то нас предал, – сухо сказал ведьмак. –
После разговора с префектом и откровений Ангулемы в этом сомневаться нельзя. А
если как следует задуматься, то приходишь к выводу, что предатель находится
среди нас. И для того, чтобы угадать, кто он, вовсе нет нужды долго
задумываться.
– Сдается мне, – насупил брови Кагыр, – ты
позволил себе намекнуть, что этот предатель – я?
– Не скрываю, – голос у ведьмака был
холоден, – такая мысль мне действительно пришла в голову. Многое на это
указывает. И это многое бы объяснило. Очень многое.
– А не кажется ли тебе, Геральт, – сказал
Лютик, – что ты заходишь несколько далековато?
– Пусть говорит, – напыжился Кагыр. – Пусть
говорит. Пусть не сдерживается.
– Нас удивляло, – Геральт прошелся взглядом по
лицам спутников, – как можно было ошибиться в подсчетах. Вы знаете, о чем
я. О том, что нас четверо, а не пятеро. Мы думали, что кто-то попросту
обсчитался – таинственный полуэльф, Соловей-разбойник либо Ангулема. Ну а если
отбросить версию ошибки? Тогда напрашивается следующая версия: дружина
насчитывает пятерых человек, но Соловей должен убить только четверых. Потому
что пятый – союзник бандитов. Тот, кто постоянно информирует их о перемещениях
дружины. С самого начала, с того момента, когда, выхлебав известный нам всем
рыбный суп, сформировалась группа, приняв в свой состав нильфгаардца. Того
самого, который должен схватить Цири и отдать ее в руки императора Эмгыра,
поскольку от этого зависят его жизнь и дальнейшая карьера…
– Выходит все же, я не ошибся, – медленно процедил
Кагыр. – Все-таки предатель – я. Подлый, двуликий предатель.
– Геральт, – снова подал голос Регис. –
Прости за откровенность, но твоя теория дырява как старое решето. А твоя мысль,
я уже сказал тебе это, – нехороша.
– Я – предатель, – повторил Кагыр, словно не слыша
слов вампира. – Однако, как я понимаю, доказательств моего предательства
нет никаких. Есть лишь туманные улики и ведьмачьи домыслы. Как я понимаю, на
меня возложена тяжесть доказательства невиновности. Я должен доказать, что я не
гуль. Так?
– Без пафоса, нильфгаардец, – буркнул Геральт,
встав перед Кагыром и вперившись в него. – Если б у меня было
доказательство твоей вины, я б не терял времени на болтовню, а распластал бы
тебя на кусочки, как селедку! Ты знаешь принцип cui bono?
[12]
Так ответь мне – у кого, кроме тебя, был хоть бы малейший повод предать? Кто,
кроме тебя, выгадал бы на предательстве? Хотя бы самую малость?
Со стороны купеческого лагеря донесся громкий и протяжный
треск. На черном небе звездопадом рассыпался красно-золотой фейерверк, ракеты
разлетелись роем золотых пчел, ливанули цветным дождем.
– Я не гуль, – сказал юный нильфгаардец звучным,
сильным голосом. – К сожалению, доказать это не могу. Зато могу сделать
кое-что другое. То, что мне подобает, что я сделать вынужден, когда меня
оболгали и унизили, когда запятнали мою честь и нанесли удар моему достоинству.
Его движение было быстрым как молния, однако он не застал бы
ведьмака врасплох, если б у того не болело колено. Вольт у Геральта не
получился, и рука в перчатке врезалась ему в щеку с такой силой, что он отлетел
и рухнул прямо в костер, подняв снопы искр. Он вскочил – и снова слишком
медленно из-за боли в колене. Кагыр уже стоял над ним. И на этот раз ведьмак
опять не успел даже уклониться, кулак угодил ему в висок, а в глазах
разгорелись цветные фейерверки в сто раз более красивые, нежели те, что
запускали купцы. Геральт грязно выругался и кинулся на Кагыра, обхватил его
руками и повалил на землю, они покатились по гравию, нанося друг другу гулкие
удары.
И все это в призрачном и неестественном свете разлетающихся
по небу искусственных огней.
– Прекратите! – орал Лютик. – Прекратите, вы,
кретинские идиоты!
