– Когда ты им скажешь? – спросил вампир, взглядом
указывая на едущую впереди тройку.
– На стоянке.
Лютик был первым, кто заговорил, когда Геральт кончил
рассказывать.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – сказал
он. – Эта девушка, Ангулема, так охотно и беззаботно присоединившаяся к
нашей команде, – бандитка. Чтобы спасти ее от наказания, к тому же
заслуженного, ты согласился сотрудничать с нильфгаардцами. Позволил им нанять
себя. И не себя одного, но всех нас сдал внаем. Все мы должны помочь нильфам схватить
либо прикончить какого-то местного разбойника. Короче, ты, Геральт, стал
нильфгаардским наемником, охотником за наградами, платным убийцей. А мы
возвысились до уровня твоих пособников… Или прислужников…
– У тебя невероятный талант к упрощениям, Лютик, –
буркнул Кагыр. – Или ты и впрямь не понимаешь, в чем дело? Или треплешь
языком ради самой трепотни?
– Заткнись, нильфгаардец! Геральт, ну?
– Начнем с того, – ведьмак кинул в костер палочку,
которой играл долгое время, – что никто не обязан мне помогать. Я вполне
могу управиться один. Без пособников и прислужников.
– А ты бравый мужик, дядечка, – бросила
Ангулема. – Но ганза Соловья – это двадцать и четыре добрых молодца, они
даже ведьмака так просто не испугаются, а ежели разговор о мечах, то – если
даже то, что о ведьмаках болтают, правда – никто в одиночку не устоит против
двух дюжин. Ты спас мне жизнь, потому я и отплачу тебе тем же.
Предостережением. И помощью.
– Ганза, ганза, что за штука, черт побери, эта ганза?
– Aen hanse, – пояснил Кагыр, – это на нашем
языке вооруженный отряд, но такой, членов которого связывают узы дружбы…
– Компания?
– Вот именно. Слово, как я вижу, вошло в местный
жаргон…
– Ганза – это ганза, – прервала Ангулема. – А
по-нашему – вольница или орава. О чем тут говорить? Я предупреждаю серьезно:
одному против всей ганзы не устоять. К тому же еще не зная ни Соловья, ни
кого-нибудь другого в Бельхавене и округе. Ни врагов, ни друзей или соратников.
Не зная дорог, ведущих к городу, а ведут туда различные пути. Я говорю так: в
одиночку ведьмаку не управиться. Не знаю, какие у вас обычаи в моде, но я
ведьмака одного не оставлю. Он меня, как сказал дядечка Лютик, охотно и
беззаботно принял в вашу дружину, хоть я и бандитка. Хоть у меня все еще волосы
тюрягой воняют, некогда было умываться… Ведьмак, и никто другой, меня из этой
тюри вытащил на дневной свет. За это я ему благодарна. Поэтому одного его не
оставлю. Провожу до Бельхавена, до Соловья и того полуэльфа. Вместе с ним иду.
– Я тоже, – тут же сказал Кагыр.
– И я тож, – кратко как отрезала бросила Мильва.
Лютик прижал к груди тубу с рукописями, с которой последнее
время не расставался даже ненадолго. Опустил голову. Было видно, что он борется
с собственными мыслями. И мысли берут верх.
– Не мучайся, поэт, – мягко сказал Регис. –
Стыдиться тут нечего. К тому, чтобы участвовать в кровавом бое на мечах и
ножах, ты пригоден еще меньше, чем я. Не учили нас калечить ближних своих
железом. Кроме того… Кроме того, я… – Он поднял на ведьмака и Мильву
блестящие глаза. – Трус. Если не заставят обстоятельства, я не хочу больше
испытывать то, что мы испытали тогда на пароме и мосту. Никогда. Поэтому прошу
исключить меня из боевой группы, идущей на Бельхавен.
– С того парома и моста, – глухо проговорила
Мильва, – ты вытащил меня на закорках, когда у меня слабота ноги отняла.
Был бы там заместо тебя какой-нито трус, то бросил бы меня и сбёг. Но там не
оказалось труса. Зато был ты, Регис.
– Хорошо сказано, тетечка, – убежденно проворчала
Ангулема. – Я не очень-то догадываюсь, в чем дело, но сказано здорово.
– Никакая я тебе не тетечка! – Глаза Мильвы
зловеще сверкнули. – Гляди, девка! Еще раз так обзовешь, увидишь!
– Что увижу?
– Тихо! – как пролаял ведьмак. – Довольно,
Ангулема. Да и вас всех, похоже, давно пора призвать к порядку. Кончилось время
блужданий наугад к горизонту: мол, а вдруг да там, за горизонтом, что-нибудь
есть. Пришел час конкретных действий. Час резать глотки. Потому что наконец-то
есть кому резать. А кто до сих пор еще не понял, пусть поймет – наконец-то на
расстоянии вытянутой руки перед нами конкретный враг. Полуэльф, который жаждет
нашей смерти, а значит, является агентом враждебных нам сил. Благодаря Ангулеме
мы предупреждены, а предупрежденный – это вооруженный, как гласит поговорка. Я
должен добраться до этого полуэльфа и выжать из него, по чьему приказу он
действует. Теперь-то ты наконец понял, Лютик?
– Похоже, – спокойно сказал поэт, – я понял
гораздо больше и лучше, чем ты. Без всякого «добирательства» и «выжимательства»
я догадался, что этот таинственный полуэльф действует по приказу Дийкстры,
которого ты на моих глазах охроматил, прости за неологизм, раздолбав ему сустав
в щиколотке. После доклада маршала Виссегерда Дийкстра, несомненно, считает нас
нильфгаардскими шпионами. А после нашего бегства из корпуса лирийских партизан королева
Мэва, конечно же, добавила несколько пунктов к перечню наших преступлений…
– Ошибаешься, Лютик, – тихо вставил Регис. –
Не Дийкстра. И не Виссегерд. И не Мэва.
– Тогда кто же?
– Еще рано и преждевременно делать выводы.
– Точно, – холодно процедил ведьмак. –
Поэтому ситуацию следует изучить на месте. А выводы сделать в результате личных
наблюдений.
– А я, – не сдавался Лютик, – продолжаю
считать, что твоя идея глупая и рискованная. Хорошо, что нас предупредили о
засаде, что мы знаем о ней. А коли знаем, то давайте обойдем ее широкой дугой.
Пусть их эльф или полуэльф ждет нас сколько его душе угодно, а мы поспешим
своим путем…
– Нет! – прервал ведьмак. – Конец
обсуждениям, дорогие мои. Конец анархии. Пришло время нашей… хм, ганзе получить
наконец вожака.
Все, не исключая Ангулемы, смотрели на него в напряженном
молчании.
– Я, Ангулема и Мильва, – сказал он, – едем в
Бельхавен. Кагыр, Регис и Лютик сворачивают в долину Сансретур и едут в
Туссент.
– Нет, – быстро среагировал Лютик, сильнее
прижимая к груди свою тубу. – Ни за что. Я не могу…
– Заткнись. Это не диспут. Это приказ главаря ганзы! Вы
едете в Туссент: ты, Регис и Кагыр. Там ожидаете нас.
