– Помаленьку! Помаленьку! – Бонарт усмехнулся,
зловеще растягивая губы под седыми усами. – Поплясать мы всегда успеем.
Чего понапрасну возбуждаться-то? Для начала послушайте мое предложение, Крыси.
Предлагаю выбор, а уж вы поступите по своему разумению.
– Ты чего бормочешь, старый гриб? – крикнул
Кайлей, горбатясь. – Говори ясней.
Бонарт покачал головой и почесал ягодицу.
– Награда за вас назначена, Крыси. Немалая. А жить-то
надо.
Искра фыркнула на манер лесного кота, по-кошачьи раскрывая
глаза. Бонарт скрестил руки на груди, переложив меч на сгиб локтя.
– Немалая, говорю, награда за мертвых. За живых чуток
поболе. Поэтому мне, честно говоря, все едино. Лично против вас я ничего не
имею. Еще вчера думал, что прикончу вас просто так, интереса и веселья ради. Но
вы пришли сами, сэкономили мне время и силы и тем прямо за самое сердце меня
взяли. Поэтому позволю вам выбирать. Как хотите, чтобы я вас взял: по-доброму
или по-злому?
На скулах Кайлея заходили желваки. Мистле наклонилась,
приготовилась к прыжку. Гиселер схватил ее за плечо.
– Он хочет нас раззадорить, – прошипел он. –
Пусть болтает, каналья!
Бонарт прыснул.
– Ну? – повторил он. – Так как: по-доброму
или по-злому? Я, к примеру, советую первое. Потому как, понимаете, по-доброму
га-а-а-раздо меньше больно.
Крысы как по команде выхватили оружие. Гиселер махнул
клинком крест-накрест и замер в позиции фехтовальщика. Мистле сочно сплюнула.
– А ну, иди сюда, костяное чучело, – сказала она
внешне спокойно. – Иди, подлюга. Прикончим, как старого, седого,
завшивевшего пса.
– Стало быть, предпочитаете по-плохому. – Бонарт,
глядя куда-то поверх крыш домов, медленно вытянул меч, отбросив в сторону
ножны. Не спеша спустился с приступочек, позвякивая шпорами.
Крысы быстро расположились поперек улочки. Кайлей отошел
дальше всех влево, почти к стене винокурни. Рядом с ним встала Искра, кривя
тонкие губы в присущей ей страшной ухмылке. Мистле, Ассе и Рееф отошли вправо,
Гиселер остался посредине, поглядывая на охотника за наградами из-под прищура.
– Ну, лады, Крыси. – Бонарт осмотрелся по
сторонам, глянул в небо, потом поднял меч и поплевал на острие. – Коль
пошла такая пляска… А ну, музыка! Играй!
Они бросились друг на друга, словно волки, мгновенно, тихо,
без предупреждения. Запели в воздухе клинки, заполняя улочку стоном стали.
Вначале были слышны только удары клинков, вздохи, стоны и ускоренное дыхание.
А потом неожиданно и вдруг Крысы начали кричать. И умирать.
Рееф вылетел из клубка первым, треснулся спиной о стену,
брызжа кровью на грязно-белую известку. За ним нетвердым шагом выкатился Ассе,
согнулся и упал на бок, попеременно сгибая и разгибая колени.
Бонарт вертелся и прыгал как волчок, окруженный мерцанием и
свистом клинка. Крысы пятились от него, подскакивали, делая выпады и
отпрыгивая, яростно, заядло, безжалостно и… безрезультатно. Бонарт парировал,
рубил, нападал, непрерывно атаковал, не давал передышки, навязывал темп. А
Крысы отступали. И умирали.
Искра, получив в шею, упала в грязь, свернувшись клубком как
кошка, кровь из артерии брызнула на лодыжки и колени переступавшего через нее
Бонарта. Охотник широким взмахом отразил выпад Мистле и Гиселера, развернулся и
молниеносным ударом разделал Кайлея от ключицы до бедра, ударив его самым
концом меча. Кайлей выпустил меч, но не упал, только согнулся и обеими руками
схватился за грудь и живот, а из-под ладоней хлестала кровь. Бонарт снова
увернулся от удара Гиселера, парировал нападение Мистле и рубанул Кайлея еще
раз. Размозжил ему висок. Светловолосый Крыс упал в лужу собственной крови, смешанной
с грязью.
Мистле и Гиселер замерли на мгновение, но вместо того чтобы
бежать, заорали в один голос, дико и бешено. И кинулись на Бонарта.
Кинулись и нашли свою смерть.
Цири влетела в поселок и помчалась галопом по улочке. Из-под
копыт вороной кобылы полетели брызги грязи.
Бонарт пнул каблуком Гиселера, лежавшего у стены. Главарь
Крыс не подавал признаков жизни. Из разрубленного черепа уже перестала вытекать
кровь.
Мистле, стоя на коленях, искала меч, шаря обеими руками по
грязи и не видя, что ползает в быстро растущей луже крови. Бонарт медленно
подошел к ней.
– Не-е-е-е-е!!!
Охотник поднял голову.
Цири с ходу соскочила с лошади, завертелась, упала на одно
колено.
Бонарт усмехнулся.
– Крысиха, – сказал он. – Седьмая Крысиха.
Хорошо, что ты здесь. Тебя-то мне и недоставало для комплекта.
Мистле нащупала меч, но не в состоянии была его поднять. Она
захрипела и, кинувшись под ноги Бонарта, дрожащими пальцами вцепилась в
голенища его сапог. Раскрыла рот, чтобы крикнуть, но вместо крика из ее глотки
вырвалась блестящая карминовая струя. Бонарт сильно ударил ее, свалив в навоз.
Однако Мистле, обеими руками держась за распоротый живот, сумела все-таки
подняться снова.
– Неееее! – крикнула Цири. – Мистлеее!!!
Охотник за наградами не обратил внимания на ее крик, даже
головы не повернул, а завертел мечом и ударил размашисто, как косой, жутким
ударом, который подхватил Мистле с земли и бросил на стену, словно мягкую
тряпичную куклу, будто замаранный красным лоскут.
Крик увяз в горле Цири. Руки тряслись, когда она хваталась
за меч.
– Убийца, – прошипела она сквозь стиснутые зубы,
поражаясь, как чуждо прозвучал собственный голос. Чужие губы вдруг стали
чудовищно сухими. – Убийца! Мразь!
Бонарт, слегка наклонив голову, с интересом рассматривал ее.
– Будем помирать?
Цири шла к нему, обходя его полукругом. Меч в поднятых и
выпрямленных руках двигался, обманывал, вводил в заблуждение.
Охотник за наградами громко рассмеялся.
– Умирать! – повторил он. – Крысиха решила
умереть.
Он поворачивался медленно, не сходя с места, не давая
поймать себя в обманную ловушку полукруга. Но Цири было все равно. Она кипела
от ярости и ненависти, дрожала от жажды убийства, стремилась достать этого
страшного старика, почувствовать, как клинок врезается в его плоть. Хотела
увидеть его кровь, хлещущую из рассеченных вен в ритме последних ударов сердца.
– Ну, Крысиха. – Бонарт поднял испачканный меч и
плюнул на острие. – Прежде чем подохнешь, покажи, на что ты способна.
Давай, музыка, играй!
